Гоар Маркосян-Каспер - Краткие либретто опер Россини

Опера в двух действиях

Либретто Феличе Романи

Действующие лица:

Либретто оперы основано на пьесе французского поэта и драматурга Антуана-Венсана Арно «Венецианцы или Бланш и Монкассен», написанной в 1798 году.

Действие происходит в начале семнадцатого века в правление дожа Антонио Приули. Сюжетные перипетии оперы могут вызвать у неосведомленного слушателя недоумение, ужас, возмущение и так далее. Венецию нередко описывают как некое полицейское государство, где свирепствовал, наводя на всех страх и вызывая всеобщее отвращение, жуткий Совет Десяти, чуть ли не какой-то прообраз сталинского НКВД. На самом деле все было не так просто, Совет Десяти вовсе не был так свиреп и беспощаден, хотя был суров, немудрено, он веками обеспечивал безопасность венецианской республики и делал это неплохо, политическая стабильность Венеции совершенно поразительна, в Европе, как в калейдоскопе, менялись власть, правители, система, а крошечное государство на берегу Адриатики плыло нетронутым через все бури, как его прочные корабли.

Совет Десяти был создан в начале четырнадцатого века после первого из немногих, можно сказать, считанных заговоров против республики, вначале как бы на время, но потом превратился в постоянный институт, обладавший большой – но не абсолютной – властью. Конечно, бывало, что он перегибал палку или просто ошибался, но кто этого не делал в те жестокие времена?

Что же касается обвинения, которое чуть не сгубило молодого полководца Фальеро, героя оперы, свои тонкости есть и тут. Невольное посещение им испанского посольства кажется невинным нам сейчас, но тогда… Это был период, когда мрачная тень Испании нависла над Италией, испанцы владели Миланским герцогством и Неополитанским королевством, имели влияние на Флоренцию и Папскую область, независимость Венеции была для них как бельмо на глазу. И, чтобы прибрать республику к рукам, применялись не только оружие и дипломатия, но и интриги с заговорами, и главным источником интриг в Венеции было испанское посольство, а в 1618 году был раскрыт крупный заговор, в центре которого оказался сам испанский посол маркиз Бедмар. Другой важной фигурой был герцог Осуна, испанский наместник в Неаполе. План, составленный заговорщиками, смахивает на сценарий авантюрного фильма: тайное просачивание в город переодетых испанских солдат, высадка отрядов Осуны на Лидо, захват Арсенала, Дворца Дожей и складов оружия, подстрекательства, мятежи, убийство венецианских аристократов или, еще хлеще, требование за них выкупа (заговорщикам ведь надо было платить, а добра, награбленного при грядущем захвате города, будет, показалось, недостаточным), ну и так далее и тому подобное. Конечно, сомнительно, что эта авантюра увенчалась бы успехом, ну а если бы? К счастью, до дела не дошло, заговор был раскрыт благодаря молодому французу Бальтазару Ювену, которого некий Габриэль Монкассен хотел в него вовлечь. Ювен был гугенотом и ненавидел Испанию, он отправился прямиком к дожу и рассказал о планах заговорщиков. Остальное было заботой Совета Десяти.

Во времена этого самого Испанского заговора и появился Совет Трех.

Совет Трех был еще одним институтом, как бы ответвлением Совета Десяти или дополнением к нему, его члены назывались судьями или государственными обвинителями, которые работали тайно и ни с кем, кроме друг друга, не советовались.

Теперь, когда мы более-менее разобрались с подоплекой происходящего, изложим по порядку перипетии действия оперы.

На площади Сан-Марко веселье, Венеция отмечает очередную победу, на сей раз над заговорщиками. А двое патрициев, Контарено и Капелло, обсуждают собственные дела, Контарено сетует, что хотя в республике наступил мир, их фамилии продолжают враждовать, Капелло в ответ признается, что любит дочь Контарено Бианку, и предлагает забыть старые ссоры: если Контарено отдаст за него дочь, он откажется от прав на спорное наследство, из-за которого между ними идет тяжба. Контарено немедленно соглашается.

Входит дож, который сообщает, что Сенат принял предложенный Контарено закон, как потом станет понятно, этот акт запрещал всякие сношения с иностранными послами, трактуя таковые, как государственную измену. Капелло, человек более мягкий, считает закон слишком суровым, в конце концов не все послы похожи на Бедмара, Контарено защищает свои идеи. Тут приходит весть о возвращении победоносного Фальеро, генерала, командующего войском республики, все его приветствуют, молодой полководец гордо сообщает, что заговорщики и испанцы «рассеяны, как пыль на ветру».

Тем временем Бианка, не подозревающая о намерениях отца, трепещет от счастья: Фальеро, ее возлюбленный, вернулся с победой, будет теперь просить ее руки, и можно надеяться, что старый Контарено не откажет, хотя юноша и беден. Но еще несколько минут, и ее мечты обращаются в прах: является отец и сообщает ей, что она должна стать женой Капелло. Девушка пытается оспорить отцовский вердикт, но сначала гнев, потом уговоры заставляют ее сдаться, не последнюю роль играют и угрозы Контарено в адрес Фальеро, он достаточно могуществен, чтобы погубить молодого полководца.

Между тем, Фальеро близок, верная Констанца проводит его к Бианке, та встречает возлюбленного в расстроенных чувствах, но признаться ему, что дала согласие стать женой другого, не осмеливается, говорит Фальеро только, что отец запретил ей о нем даже думать, и просит его удалиться.

В следующей сцене собравшиеся на подписание брачного контракта представители семей Контарено и Капелло радуются, что вражде двух знатных родов будет положен конец. Контарено доволен, Капелло спрашивает, где же невеста. Вот и она – входит сумрачная Бианка. Жених почтительно интересуется тем, согласна ли она на брак, Бианка хмуро отвечает, что согласие за нее дал отец, чем Капелло и надлежит довольствоваться, Капелло смущен, он ждал другого. Контарено торопится подписать контракт, Капелло с готовностью ставит свою подпись, Бианка, которую подгоняет отец, в нерешительности, и тут в зал врывается Фальеро, который предъявляет свои права на Бианку, она, дескать, дала ему слово. Контарено вне себя, Капелло заявляет, что Бианка уже его жена, Фальеро ответствует, только, мол, через мой труп, соперники пожирают друг друга глазами, а то и – будь на то воля режиссера, выхватывают шпаги, и акт кончается, как это часто случается у Россини, большим ансамблем, но без сюжетного разрешения, которое заменяет опустившийся занавес.