Юлия Дягилева - Неизвестные байки старого Петербурга

С этими словами изобретатель вывел гостя во двор, где стояла бочка, а в нее был воткнут длинный металлический стержень.

— Молния поможет мне разбогатеть, — радостно поделился умелец. — Ударит по громоотводу, и ток пойдет вниз в землю, но по дороге встретит засыпанный в бочку уголь. Получится то же самое, что делает молния с песком, плавя его и превращая в стекло. Так что теперь осталось ждать хорошей грозы и молиться, чтобы молния попала туда, куда надо.

Зимой, понятное дело, в Петербурге гроз не бывает, и журналист забыл о своей встрече. Вспомнил только по весне, когда услышал за окном первый гром. Приехал через неделю на Охту но, увы, в доме Эфиопова царило запустение, а самого хозяина и след простыл. Позже соседи рассказали, что умелец так обрадовался, когда увидел разыгравшуюся наконец-то над Петербургом грозу, что выскочил из дома. Тут-то вместо громоотвода молния в него и ударила. Хоронили беднягу за казенный счет, разбогатеть он так и не успел.

Сто лет назад с неким купцом из Гостиного двора Ветлугиным произошла история, над которой еще долго потешались гостинодворцы, пересказывая ее как анекдотичный случай. В Питере был разгар лета, но вовсе не разгар торговли. Часть потенциальных покупателей отдыхала на дачах, часть трудилась в конторах, и ветлугинский магазин тканей безнадежно пустовал. Хозяин, облокотившись на прилавок, тихо вздыхал: «Эх, скрылся покупатель».

Но тут неожиданно отворилась дверь, и Ветлугин, желая сделать «хоть какой-нибудь почин», полетел навстречу посетителю. Вошедший представился агентом типографии Абрама Клугеркоппа и со скоростью хорошей пишущей машинки затараторил, что имеет честь предложить визитные карточки от сорока копеек за сотню, счета от двух рублей за тысячу, адресные карточки за полтора рубля и прочее и прочее. Раздосадованный отсутствием клиентов и настырностью агента, хозяин магазина крикнул посыльного Митьку, чтобы тот выпроводил «этого» за дверь. Сам же посетовал: «Эх, сколько таких господ шляется. Оно понятно — все есть хотят, но приходи ты, когда дела идут».

Ход его размышлений прервал новый посетитель, который, не здороваясь, с порога спросил:

— Драп у вас хороший?

— Лучших фабрик! Вам на пальто? — оживился купец.

— А сукно у вас прочное? Ну а дамские материи тоже имеются? — Получив утвердительный ответ, он вдруг продолжил: — Видите ли, в наш век главным двигателем дела является реклама.

— А вы, собственно, кто? — подозрительно прищурился Ветлугин.

— Я агент по сбору объявлений для «Путеводителя по ночному Петербургу»…

— Все, адье. Митька, выводи! — рявкнул хозяин магазина.

Слегка помятый агент уже на лету продолжал выкрикивать:

— Тираж двадцать тысяч экземпляров! Из них каждому объявителю даром пять тысяч.

После началось какое-то паломничество. Заходил странный армянин и спросил всего «дэсять» рублей за услуги, суть которых была не совсем ясна, за что был выведен Митькой «под загорелые ручки». Буквально следом пришел горбоносый и худой человек, который, положив на прилавок портфель и сняв с носа очки, прищурился и зловеще спросил:

— А дорога ли вам ваша жизнь?

— Это угроза? — ответил, распрямив плечи, хозяин.

— Хотите после смерти обеспечить свое семейство? — продолжал гнуть свое пришелец.

— Мерси, оно мной обеспечено.

— Хотите жить на старости лет в довольствии? А сломав себе ногу или шею, получать вознаграждение?

— Митька, двери!!! — заорал купец.

— Можно и Митьку застраховать, и стеклянные двери тоже, — ничуть не смутился агент.

— Уйдите лучше подобру, честное слово, я за себя не ручаюсь, — распалялся Ветлугин.

— Тем более надо застраховаться, судите сами… — но договорить агент не успел, пришлось испариться, а то больно красноречиво хозяин принялся засучивать рукава.

Апофеоз наступил, когда многострадальный Ветлугин, тяжело сопя и вздыхая от пережитого, направился к выходу позавтракать в трактире. И в самых дверях столкнулся с посетителем, который на осторожный вопрос: «Вы кто?» — начал было отвечать: «Я — а…» Но закончить не успел, поскольку вместе со всеми покупками вылетел на мостовую. Разъяренный купчина, потирая руки, перешагнул через него со словами: «Эти агенты кого хочешь до греха доведут» — и спокойно отправился завтракать.

За трапезой его нашли стражи порядка и препроводили в участок для составления протокола. Там, к своему ужасу, Ветлугин узнал, что господин, которого он так безрассудно выкинул из магазина, оказался немецким подданным, прибывшим в Петербург по дипломатической линии. Не взяв никого в компаньоны, он решил пройтись по магазинам. По-русски иностранец говорил очень плохо и на вопрос купца на деле ответил по-немецки «ja», то есть «да»…

Во избежание международного скандала купцу пришлось долго и мучительно извиняться, клясться в любви к Германии и выплатить изрядную сумму штрафа. Униженный, он вернулся в магазин. Но вскоре обнаружил, что ни один агент его более не тревожит. Как оказалось, по Гостиному двору пошел слушок, что купец просто зверь и агентов бьет смертным боем. Дальше — больше, и на дверях некоторых лавок, чьим хозяевам тоже надоели подобные визитеры, появились таблички: «Мы работаем по-ветлугински», что означало: «Агентам под страхом членовредительства вход воспрещен!»

Как-то раз, сто лет назад, в самый разгар навигации на Неве, с капитаном Лаврентьевым и его командой произошел случай, из-за которого над ними еще долго потешались коллеги на реке. В тот день буксирный пароход «Гейша», которым командовал Лаврентьев, привел из-под Шлиссельбурга барку с хлебом и, возвращаясь к своей постоянной бирже у Охты, вдруг сел на мель. Помочь «Гейше» было, как назло, некому, а самостоятельно слезть с «банки» не представлялось возможным. На судне поднялась возня и шум, а над водной гладью разносилась соответствующая случаю лексика. Желающих оказать содействие от этого не прибавилось, и судовой команде пришлось крепко призадуматься, что в таком положении можно предпринять. Ничего, кроме как всем переправиться на берег и оттуда на канате вручную попробовать снять буксир, в голову не приходило. Если не считать гениальной идеи рулевого нанять тройку яликов и впрячь ее в «Гейшу». Но, за отсутствием таковых, от этой мысли пришлось отказаться. На счастье, вдалеке появился другой буксирный пароход «Меркурий», с которого, заслышав тревожные гудки «Гейши», в рупор раздался «сочувственный» совет: «Как угодили, так и сымайтесь!» А на просьбу «будьте людьми, подсобите» сухо, но громко констатировали: «Четвертной билет!» С полчаса капитаны пароходов издалека препирались на предмет истинной стоимости подобной услуги. Но «Меркурий» был непреклонен и не уступил ни гроша.