Джеймс Пирсон - Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

Ли Дже Ган погиб в 2010 году в автокатастрофе. О том, как и почему это произошло, существуют противоречивые теории: поскольку Ли в тот вечер выпивал, он просто мог потерять контроль за машиной; с другой стороны, даже в Пхеньяне дорожное движение не такое напряженное, а подстроенные автокатастрофы использовались в Северной Корее и раньше, чтобы избавиться от неугодных конкурентов.

Те, кто считал, что смерть Ли Дже Гана была подстроена, говорили, что мотивы для его устранения были у Чан Сон Тхэка. Согласно информации некоторых источников, Чан и Ли — точнее, Чан и ключевые сотрудники ОИО, включая Ли, — давно и остро конкурировали между собой. Это соперничество время от времени выражалось в смещении с политической доски тех или иных фигур, которые могли бы усилить позиции ОИО — таких как Лю (Рю) Гён, например, заместитель директора Департамента государственной безопасности (организации, которая, безусловно, входила в орбиту влияния ОИО). Рю постепенно набирал силу и влияние, а в сентябре 2010 года был произведен из генерал-лейтенантов в генерал-полковники. Чан, вероятно, увидел в нем угрозу для себя, и в начале 2011 года Ким Чен Ир согласился казнить Рю Гёна.

Одним из главных поводов для соперничества Чан Сон Тхэка с главами ОИО и их приближенными было то, что ему принадлежал единственный неподконтрольный семье Ким или ОИО значимый источник политической власти в стране. Влиятельность Чан Сон Тхэка покоилась на его нужности Ким Чен Иру, вытекавшей из его выдающейся способности делать деньги; на его личной популярности; а также на его женитьбе на Ким Гён Хи — неприкасаемой по «праву крови». Ким Чен Ир, сам хитроумный манипулятор, фактически способствовал развитию этого соперничества, подталкивая Чан Сон Тхэка к противостоянию с ОИО в расчете на то, что две силы сбалансируют друг друга, что даст ему возможность время от времени «подрезать ветви» этого властного дерева, устраняя те или иные фигуры по своему усмотрению, как в случае с Рю Гёном.

Еще во второй половине 1990‑х Ким Чен Ир руками Чан Сон Тхэка, занимавшего тогда пост руководителя Министерства общественной безопасности, устраивал чистки в рядах Департамента государственной безопасности, чтобы несколько ослабить ОИО и частично вывести надзор из его ведения. Он даже реструктурировал ОИО, выведя из его состава Административный отдел и передав его в 2007 году под руководство Чан Сон Тхэка, что, несомненно, вызвало немалое негодование. Порой же Ким Чен Ир приходил к выводу о том, что Чан Сон Тхэк становится слишком влиятельным — так, в 2004 году он использовал Ли Дже Гана для того, чтобы сместить Чан Сон Тхэка с поста (чтобы в 2006 году вернуть его обратно).

Размышляя о системе политической власти и руководства в Северной Корее, нужно иметь в виду личные феоды, персональное соперничество, а также необходимость соотносить их с такими соображениями, как «идеология», или представлениями о том, является ли персона А сторонником «жесткого курса», а персона Б — «реформатором». Если взглянуть на отставку и казнь Чан Сон Тхэка в декабре 2013 года в контексте характерной для Кореи традиции фракционной борьбы различных группировок у «подножия трона», эти события неожиданно становятся вполне осмысленными.

Какие выводы можно сделать из падения Чан Сон Тхэка? Нет никакой возможности сказать определенно, был ли это своего рода «переворот», затеянный ОИО, личное решение Ким Чен Ына или сочетание этих двух интриг. Пока, очевидно, что главным бенефициаром этих событий остается ОИО, но, с другой стороны, считается, что Чан стал «слишком жадным», замыкая на себе все бизнес-возможности [115], открывавшиеся перед Северной Кореей, что, разумеется, не могло не раздражать все большее количество влиятельных людей. Говорили также, что он перехватил контроль над Комитетом по делам Второй экономики, который, в частности, ведает международной торговлей оружием КНДР, а также испытательным полигоном ядерного оружия Кильджу (Пунгери) [116].

Если Чан действительно приобрел чрезмерное влияние как на оба этих бизнеса, так и на ядерную программу КНДР, это действительно могло стать опасным как для Ким Чен Ына лично, так и для ОИО. С учетом сосредоточения международного бизнеса в руках Чан Сон Тхэка этого могло хватить для складывания коалиции элит, желающих устранения «Кима Третьего». Есть также некоторая вероятность, что Чан действительно планировал переворот (направленный как минимум против ОИО), что отразилась в официально озвученных после его отставки обвинениях в «групповщине» и фракционности. Если ситуация действительно складывалась таким образом, это, безусловно, было сильнейшим мотиватором для Ким Чен Ына лично, заместителей заведующего ОИО и других влиятельных игроков объединиться против Чан Сон Тхэка и в итоге уничтожить его без всякой жалости [117].

Вывод из игры фигуры такого масштаба, однако, почти, несомненно, окажет дестабилизирующий эффект на систему в целом: его личная «клиентела» была огромной, обязанные ему чем-то люди работали не только в Министерстве общественной безопасности, но и во многих других министерствах и ведомствах. За четыре десятилетия он выстроил очень разветвленную сеть «ближников» по всей КНДР, в которую входили тысячи людей.

Непотизм такого типа характерен и для Южной Кореи. Подобные патерналистские системы выстраиваются как в частных корпорациях, так и в государственных учреждениях повсеместно. «Восходящая звезда» в организации приводит с собой или продвигает по службе уроженцев своего города, армейских сослуживцев или однокашников или тех, с кем он просто сошелся и имеет хорошие отношения. Они делают карьеру быстрее остальных — и начинают «устраивать жизнь» уже своих знакомых. Со временем «восходящая звезда» становится ключевой фигурой, а его «клан» насчитывает сотни преданных ему людей. Однако если он лишается своего статуса, его клан рассыпается и некогда верные «клиенты» бросаются на поиски нового патрона — в противном случае их карьера неминуемо замедлится. В Северной Корее ситуация очень схожа — вот только «уклон» этой горы заметно круче. После падения Чан Сон Тхэка многие представители его клана (особенно заслуженные) были понижены в должности или вообще лишились ее, отправлены в деревню или даже казнены.

При построении своего клана Чан Сон Тхэк в числе прочих способов активно использовал и тот, который практиковал его собственный босс, Ким Чен Ир, для привлечения сторонников. Чан был щедрым дарителем. Некоторые, правда, считали его алчным (в том числе и Ким Ир Сен, десятилетиями не доверявший Чан Сон Тхэку), но его «вассалы» видели в нем в первую очередь благосклонного и великодушного патриарха. Он был «человеком, к которому можно обратиться», если вам нужны были деньги — допустим, на дом или машину, или на то, чтобы сыграть свадьбу. В период голода середины 90‑х годов ХХ века некоторые из рядовых членов его клана были буквально обязаны ему жизнью — он подкармливал их, завоевывая исключительную личную преданность. В англоязычном мире сравнивали Чан Сон Тхэка с Уильямом Твидом, «боссом» Таммани-холла Демократической партии США, возглавлявшим широчайшую коррупционную сеть взяточников и торговцев политическим влиянием в 1850‑х и 1860‑х годах.