Джеймс Пирсон - Северная Корея изнутри. Черный рынок, мода, лагеря, диссиденты и перебежчики

На деле КНДР всегда избегала называться «коммунистической» страной, предпочитая вместо этого идеологического клейма пестовать свое оригинальное детище — плод идейного союза классической марксистской социальной философии и корейского национально-освободительного движения под названием чучхе , то есть «опора на собственные силы». Портреты Маркса и Ленина, некогда украшавшие площадь Ким Ир Сена, не так давно (в самом начале ХXI века) убрали оттуда, но тот, кто вырос в одном из бывших советских государств, попав в Пхеньян, может ощутить полную иллюзию путешествия во времени.

Многие в Южной Корее сохранили старые свидетельства на собственность различных участков земли в Северной Корее. В случае объединения страны неминуемо возникнет серьезнейшая проблема: что делать с этими многочисленными заявками.

Доктор О Кондан из Брукингского института считает, что более реалистична оценка в 40 %.

Примечательно, что Ким Гён Хи и Чан Сон Тхэк были исключениями из этого правила. Чан происходил из относительно «заурядной» семьи, и поэтому Ким Ир Сен был против их союза. Ким Гён Хи тем не менее не послушалась отца, и со временем неохотно Ким Ир Сен все-таки принял своего зятя — выходца из «более низкого класса». Ким Чен Ир также позволял себе идти «наперекор системе» — речь идет о выборе им третьей жены, Ким Ён Хи, матери Ким Чен Ына. Отец Ким Ён Хи много лет жил в Японии и даже работал на заводе, принадлежавшем японскому Министерству армии. В отличие от матери Ким Чен Ира Ким Чен Сук (Ким Джонсук), попытки превратить Ким Ён Хи в сакральную фигуру «матери нации» провалились не в последнюю очередь из-за ее происхождения из «враждебного слоя».

Что касается Южной Кореи, там происходили похожие процессы — с одной важной оговоркой (отсюда и слово «почти»): на Юге бывшие коллаборационисты, сотрудничавшие с японскими колониальными властями, часто попадали в фавор как американской военной администрации, так и — позднее — режима Ли Сын Мана.

Конечно, непотизм такого рода характерен не только для Северной Кореи.

Уроженцы провинции Канвондо и в Южной Корее порой считаются эдакими «деревенскими дурачками», неиспорченными, наивными селянами — такими они выведены, например, в фильме «Добро пожаловать в Тонмакколь» (2005).

Сельская жизнь в Северной Корее сегодня не сильно отличается от той, что крестьяне вели сто лет назад — разве что в ней отсутствуют тогдашние помещики и батраки. Пашут землю на быках, копают вручную. Удобрения — редкая роскошь. И, в отличие от Пхеньяна (и Сеула, если уж на то пошло), жизнь общины и семейная жизнь очень тесно связаны. Примечательно между тем, что через десяток-другой лет, оглянувшись назад, в нынешний день, мы сможем назвать именно крестьян-фермеров главным движителем реформ в Северной Корее. Согласно принятым в 2012 году «Инструкциям от 28 июня», крестьяне могут сохранять для себя 30 % собранного урожая. По сообщениям источников, после этого урожайность резко возросла. Дэн Сяопин одобрил бы такой ход.

По состоянию на 2018 год число хвагё составляло 5 тысяч человек, причем примерно треть из них фактически проживала в Китае, но сохраняла и регулярно продлевала северокорейский вид на жительство и иные документы, позволяющие с относительной легкостью пересекать границу и заниматься торговлей и бизнесом. — Прим. науч. ред.

Подробнее об этом см. статью Андрея Ланькова «Chinese Community in NK» («Китайская диаспора в Северной Корее») в: http://www.koreatimes.co.kr/www/news/opinion/2009/02/166_13968.html

Пик контрабанды антиквариата из КНДР пришелся на начало 2000-х годов, но потом масштабы этого бизнеса резко сократились — в основном в связи с тем, что все легкообнаруживаемые памятники периода Корё были к тому времени разграблены «черными археологами» и поступление керамики и иного антиквариата на рынок резко снизилось. — Прим. науч. ред.

Для 2016 года рост ВВП Северной Кореи оценивался южнокорейским Центробанком в 3,9 %, а многие из иностранных дипломатов в Пхеньяне полагали, что этот рост — по крайней мере в привилегированной столице — приближался к 6–7 %. В любом случае период правления Ким Чен Ына стал временем экономического роста, решающую роль в котором, как можно предполагать, сыграли рыночные реформы, которые — осторожно и не привлекая особого внимания — Ким Чен Ын проводит с 2012 года. — Прим. науч. ред.