Владимир Колесов - Древняя Русь: наследие в слове. Бытие и быт

Пособити — значит поддержать, оказать действенную помощь от себя лично; этим словом переводится греческий глагол συμμαχέω ‘совместно сражаться’ — действовать вместе. Именно это слово особенно распространено в древнейшей летописи, повествующей о былинных временах русской истории. В Житиях русских полководцев постоянны упоминания о конкретной помощи: «Пособи (помог) Богъ новгородцемъ», «иде пособьемъ Божиимъ» и т. д. «Пособие» осуществляется настоянием личной воли. Личная ответственность за решение остается за «пособником». От этого корня образовано много производных, а также устойчивых словосочетаний, сохранившихся до сих пор: пособие, пособник, способствовать (СлРЯ, 17, с. 201-204). С другой стороны, помощь — не пособь, а что-то отвлеченное от вдохновляющей энергии духа. Это — со-действие по силе возможности, всегда осмысленное и рассудительно взвешенное. Именно «на помощь» можно позватьсвятых (Печ. патерик, 165) или даже Бога: «Бог в помочь!» (Батый, 113). Помощь нисходит от Бога, и только его волением решаются пособить союзнику, другу или родичу. Помощь — духовно высокое по цели действие, «помощь бо даеться от Бога съ сердцемъ свѣтивомь» (Закон судн., 6), «Правду твори да помощь» (Менандр, 8). Помогают в бедах (Жит. Авр. Смол., 2), в бою (много примеров в «Ипатьевской летописи» — в отличие от более древних текстов), помощь не «оказывают», а посылают или приводят, она приходит как спасение, например в виде «помочных полков» (Ипат. лет., 222, 1183 г.).

Помочь (помощь) — основное слово, передающее идею абсолютной поддержки, духовной по существу и безусловной по цели. Оно распространяется после XIII в., заменяя собою многие конкретные по значению формы, выражавшие ту же идею. Но раньше всего это слово появилось в переводных текстах главным образом нравственного содержания. В переводах «Пчелы», «Пандектов Никона» слово помощь соответствует словам поможенье, поспѣшенье, призрѣнье и др., употребленным в болгарской редакции тех же текстов. Разница в том, что болгарский редактор обращает внимание на конкретный момент действия (использует суффиксы -енье, -ѣнье ), тогда как древнерусский подчеркивает сам факт помощи. Обычными в этом случае греческими словами могут быть επι-κουρία ‘по-мощь; за-щита’ или συν-εργία ‘со-действие; со-участие’. Неуловимая за далью времен связь со-значений славянского слова со смыслом греческих слов: и в греческих второстепенными значениями являются значения ‘вспомогательные силы’, ‘наемное войско’ и т. д. Отличие славянского варианта — помощь — в том, что он вобрал в себя значения всех конкретных по смыслу слов и стал гиперонимом — как слово высокого стиля, отражающее идею высшей энергии и мощи: «с Божьей помощью да за дело!»

В значении ‘заботиться; помогать’ употребляется много славянских слов. Разнообразие книжных жанров, которые, как правило, оформлялись в определенных книжных центрах, проявило себя и в накоплении близкозначных слов, своего рода синонимов местного употребления. Множество греческих слов в рамках той или иной книжной школы переводились каким-то одним словом местного распространения, и это также увеличивало запас слов в литературных текстах. Но только в текстах, а не в языке на данной территории; например, не в древнерусском языке.

Церковнославянизм рачити многозначен. В зависимости от места перевода он передает различные оттенки смысла. Западнославянские переводы показывают совпадение значений со смыслом чешского ráčiti и польского raczyć ‘хотеть, благоволить’, даже ‘угощать’, проявляя себя в заботливости. Сербское ра́чити тоже имеет значение ‘хотеть’, но с некоторой долей расчетливости. Хотя в южнославянском переводе «Ареопагитик» конца XIV в. слово рачительный стоит на месте греческого ερωτικης ‘любовный’, а рачительство соответствует греческому έρωτος ‘любовная страсть’, — южнославянские переводы Х-ХІ вв. глагол рачити соотносят с греч. βουλέω ‘совещаться’, ‘замышлять, решать’ и с глаголом εθέλω ‘стремиться, быть склонным’, быть готовым к помощи. Некая рационалистичность в поведении здесь вполне просматривается. Русские народные говоры в редком употреблении сохранили этот глагол в значениях ‘усердствовать в своей заботе’, навязчиво предлагая свою бескорыстную помощь; «всесильно, усердно стараться, делать что-либо внимательно и прилежно», о чем говорится в переработанном словаре В. И. Даля (Даль, 3, с. 1661). Это — одно из многих добавлений поляка И. А. Бодуэна де Куртенэ, редактора третьего издания словаря. У самого Даля находим лишь краткое указание на то, что глагол ра́чить встречается в западных русских говорах и значит ‘усердно стараться’ (там же, 4, с. 86). Бодуэн дал описание действия, на самом деле присущего русской ментальности, и связал его с устаревшим, если не заимствованным из польского языка, словом. На это указывает расхождение в его значениях; например, в украинском рачити ‘снисходить’, в белорусском рачыць.

В древнерусских текстах слово встречается редко, главным образом в ранних, домонгольских. В «Чтении о Борисе и Глебе» «блаженый же худѣ рачашео томъ, но умоленъ бывъ отъ бояръ, створи волю отцю (своего отца, князя Владимира)» (Чтен. Борис, Глеб, 6) — здесь еще трудно отделить друг от друга со-значения ‘желал’, ‘задумывался’ или ‘заботился’. В «Повести о Мамаевом побоище» начала XV в. «рачителнии же отроци разсунушася по побоищу по великому», т. е. по-юношески прилежно молодые воины, усердные и старательные, рассыпались по полю боя. Здесь также просматривается какое-то влияние книжных текстов. Слова рачительство, рачение распространились у нас с XVI в., обычно обозначали горячее стремление к деятельной заботе, явно соотнесенной с проявлениями любви и привязанности; так не только в переводных текстах, но и в произведениях Иосифа Волоцкого (СлРЯ, 22, с. 121).

Собирая вместе далеко разошедшиеся в славянских языках значения древнего слова и совмещая их с первосмыслом словесного корня (связан со словами речь, реку, рок ), можно прийти к выводу, что рачительность — это энергичное проявление личного желания помочь — хотя бы словом, на словах (даже в сочувствии любви). А слово — мысль, оно же слово-дело, потому и отношение к такой заботе двойственное. Для одних это помощь, другим она кажется снисхождением, третьи вообще задумываются, чистосердечно ли она предлагается.

Подобная забота у нас не в чести. Самое древнее слово, обозначавшее заботу, — радѣние (между прочим, родственно слову родити ). Это забота, тоже явленная в усердии и старании; то, ради чего забота осуществляется; предлог ради и слово радость — одного корня. Все родственные языки согласуются в утверждении, что радение — это ‘попечение, предусмотрительность’ в деле (ради чего), попечение и бдение (от глагола блюсти ) тоже в деле; сербский глагол ра́дumu сохраняет значение ‘стремиться, работать’ — над тем, что удается. Здесь уже идея не только «пользы», как в случае с пособничеством, но и добровольного включения в общее дело просто ради удовольствия в нем участвовать. Бескорыстная забота, которая легко принимается. Более того, забота, которая ожидается, потому что в древнерусских памятниках как раз отрицание «радивости» описывается чаще, чем ее наличие. Нерадяй при греч. καταφρονων ‘пренебрегающий’, нерадять при греч. αμελουσι ‘беспечны, беззаботны’ показывают связь «радения» с заботой в деле. Раб-пастух, «бдя» за скотом, убегает от напавшего волка, ибо «наимникъ есть и не радить по овцах» (Жит. Леонт. Рост., 351об.); радеет тот, кто постоянно бдит и печется. «Яко же тамо печаашеся тѣмъ, азъ не радяхъ» (Жит. Вас. Нов., 409) — не порадел о том, что было предметом попечения.