О Дмитриева - Энциклопедия обрядов и обычаев

При одевании невесты какая-нибудь удачливая в замужестве женщина должна вдеть ей серьги на счастье. Булавочку из убора невесты подруги подбирают себе на счастье и скорое замужество.

Перед приходом молодых от венца, снаружи кладут на порог незапертые замки, а когда молодые их перешагнут — защелкивают. То же делают и при первом приезде жениха к невесте, чтобы была успешнее свадьба.

В старые времена роковой вопрос «Ну где, где же мне познакомиться?» решался весьма просто. Существовали определенные места (для каждого сословия свои), где молодые люди могли выбрать себе будущую супругу.

Горожане — выходцы из деревень присматривали себе невест на игрищах, которые устраивались в воскресные дни на заставах и пустошах. Здесь играли в колечко, горелки, водили веселые хороводы, и, помимо участников игр, там присутствовали родители, родственники и профессиональные свахи, зорко высматривавшие свою будущую «добычу».

В старинных русских городах облюбовывали невест на крестных ходах. Для этого девушек на выданье одевали в лучшие наряды и в сопровождении надежных родственниц вели в известный день на условное место.

«Приближался день приноса чудотворной иконы из Семиозерной пустыни, когда казанские женихи невест высматривают. Гаврила Маркелыч велел жене Машу вырядить и отправиться на смотр. Разрядилась Маша в шелки-бархаты и рано утром с матерью и невесткой пошла на широкую луговину, что расстилается между Кремлем и Кижицами. Через нее должны были проносить икону Богородицы. Прихватили Залетовы с собой бабушку Абрамовну… Маленько и сватаньем занималась Абрамовна.

Дело было в июне. С раннего утра гудел торжественный звон колоколов с пятидесяти казанских колоколен.<���…> Разряженные горожане густыми толпами спешили по луговине к Кижицкому монастырю, куда еще с вечера принесли икону из Семиозерной обители. Женщин, как всегда и везде в подобных случаях, было гораздо больше, чем мужчин; белые, красные, голубые и других ярких цветов наряды, цветные зонтики, распущенные над головами богомолок, придавали необычный в другое время, праздничный вид луговине… Чем ближе к монастырю, тем гуще и пестрей становились толпы. <���…> Семейство Гаврилы Маркелыча остановилось у того места, где должны были встретиться два крестные ходы: один из города, другой из монастыря. Шестнадцатилетняя Маша сияла красотой: черные, как смоль, волосы оттеняли смуглое, румяное личико, огневые черные глаза так и горели из-под длинных ресниц. Высокая, стройная, статная девушка скромно стояла на месте, глаз не поднимаючи, а молодежь так и кружится вокруг нее, так на нее и заглядывается». (П. И. Мельников / Андрей Печерский/. «В лесах»).

В мещанской городской среде в воскресенье устраивались вечеринки (в будние дни девушек из «приличных семей» не пускали). На них пели под гитару или гармонь романсы, играли в увлекательные игры — флирт цветов, краски, телефон и т. п. и танцевали польку, кадриль и краковяк. На вечерах царила весьма лиричная атмосфера, чему немало способствовали романсы, которые четко делились на мужские и женские. В тех и других говорилось о несчастной любви, ревности и самоубийстве. Женские романсы: «Вот вечер вечереет», «Вспомни, Ваня, друг любезный» и т. п.; мужские — «Когда я был слабодный мальчик», «Зачем ты, безумная, губишь того, кто любят тебя?» и т. п. В первых виновником страданий был мужчина, во вторых, соответственно — женщина.

Расходились не позднее 11 часов вечера.

В более культурной среде устраивались домашние вечера (например, в честь именинниц и именинников). На них танцевали под фортепьяно вальсы и кадрили, также пелись романсы, но уже романтические, более художественные. Правила приличия соблюдались строже, чем на вечеринках. Знакомство и общение происходили в присутствии старших, которые внимательно следили за поведением подопечных.

В дворянских и богатых купеческих семьях девушек с определенного возраста вывозили на танцевальные вечера и балы, сезон которых открывался с октября. Самым благодатным местом для знакомства и сватовства считалась Москва, куда осенью свозились девушки, чей возраст приближался к заветному.

«Всю зиму была здесь ярмарка невест. Усадив их в возки и бережно подоткнув со всех сторон, везли этот редкостный товар осенью по широким дорогам в Москву, и у застав возки останавливались. Золотились главы церквей, зеленели сады, и у невест екали сердца. Потом их показывали московским старухам, и те, оглядев, брали их под свое покровительство. Вскоре на каком-нибудь балу девичья судьба решалась». (Ю. Тынянов. «Пушкин»).

В зимнее время для учащихся старших классов и студентов устраивались платные вечера, которые посещала образованная купеческая и дворянская молодежь. Танцевали под оркестр вальсы и мазурки. Молодой человек в знак симпатии мог подарить своей партнерше цветы, которые продавались в виде маленьких букетиков у входа в зал. А на балы в институты благородных девиц приглашались юнкера из знаменитых военных училищ. Эту традицию переняли затем в наше время так называемые «женские» институты — педагогические и библиотечные, только вместо юнкеров кавалерами студенток становились курсанты военных училищ.

Запоминающиеся картины времяпровождения молодежи, легких знакомств и горячих чувств, родительской изобретательности и т. д. в «Юнкерах» А. Куприна.

«Сегодня его день так полно и счастливо занят, что даже совсем не остается места для семейных радостей. К десяти часам он должен ждать в Зоологическом саду Наташу Манухину. Они будут кататься с великолепных ледяных гор. Какое острое наслаждение нестись стремительно вниз на маленьких салазках по отвесной сверкающей дороге… <���…>

В час — завтрак у Шпаковских, а после завтрака — веселая репетиция водевиля «Не спросясь броду, не суйся в воду», где Александров играет Макарку, а также и в живых картинах. Должно быть, и потанцуют немного. В этом большом, уютном, безалаберном доме — две девочки, три барышни, и всегда множество их подруг всяких возрастов. Там с утра до вечера поют, танцуют, устраивают игры, едят, влюбляются и звонко смеются. Александрову часто кажется, что он влюблен в младшую из барышень, в белокурую розовую Нину. Впрочем, все любви Александрова так многочисленны и скоропалительны, что сестра в шутку зовет его — господин Сердечкин.

Потом — обед у Калмыковых, и тоже танцы. А затем — самое главное — вечером знаменитая елка в Благородном собрании, на которую съезжается вся молодая Москва: дети, подростки, барышни и юноши. Туда он обещал сопровождать трех приехавших из Пензы землячек… Бал, на котором танцуют, после того как детей увезут по домам, до тысячи молодых людей».