Кристофер Воглер - Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и в кино

Иногда на жизненном пути мы оказываем сопротивление негативным проекциям анимуса или анимы. Такое происходит, если нас привлекает человек, общение с которым не сулит ничего хорошего либо если о себе вдруг громко заявляет порочная сторона нашего собственного «Я», как в повести Стивенсона о докторе Джекиле и мистере Хайде. Такая конфронтация может вылиться в суровое испытание, опасное для отношений или развития личности героя. Герой «Рокового влечения» обнаруживает, что любовь случайно встреченной и вскоре отвергнутой женщины может обрести смертоносную силу. Идеальный партнер или нежный отец может превратиться в жестокого убийцу, как в триллерах «Бостонский душитель» (The Boston Strangler, 1968) и «Сияние» (The Shining, 1980). Злые королевы-мачехи из сказок братьев Гримм в первоначальных версиях были матерями, чья любовь обернулась во зло.

ГЛАЗАМИ ПСИХОПАТА

Не многие фильмы могут сравниться по тяжести и губительности уготованных герою испытаний с триллером Альфреда Хичкока «Психо» (1960). Режиссер заставляет зрителя идентифицировать себя с Мэрион (Дженет Ли) и сочувствовать ей, несмотря на то что она присвоила чужие деньги и находится в бегах. В первой половине второго действия нам больше и не с кем себя отождествить, если не считать Нормана Бейтса (Энтони Перкинс), странного управляющего гостиницей, только вот никто не хочет себя с ним идентифицировать, слишком уж он отталкивающий. В традиционных сюжетах герой выдерживает главное испытание и, благополучно дожив до кульминации, наблюдает падение своего врага, поэтому мы уверены, что режиссер никак не может убить свою героиню посреди фильма, тем более если играет ее Дженет Ли, бессмертная кинозвезда. Но Хичкок нарушает сложившийся канон, и испытание, ожидающее героиню во втором акте, оказывается последним. Для нее не может быть речи ни о помиловании, ни о воскресении, ни даже о прощальном поклоне.

Смерть Мэрион потрясает зрителя. Нам вдруг кажется, что мы, подобно бесплотному духу, витаем за кадром, наблюдая, как кровь девушки стекает в сливное отверстие. С кем теперь идентифицироваться? Кем быть? Вскоре становится ясно, что автор не оставляет нам выбора: только Норман. Нехотя проникнув в его сознание, мы смотрим на историю его глазами, и постепенно он становится нашим новым героем. Первое время мы думаем, будто странный молодой человек покрывает свою полоумную мать, но, оказывается, он сам и есть убийца. С середины фильма мы смотрели на мир глазами психопата! Только мастер, подобный Хичкоку, может сотворить такое в нарушение всех правил путешествия героя.

ВСТРЕЧА С ВЕЛИЧАЙШИМ СТРАХОМ

Главное испытание — это момент, когда герой встречается с тем, что его особенно страшит. В реальности мы, как правило, больше всего боимся смерти, но во многих историях это просто то, чего герой больше всего боится: борьба с конкурентом, политический переворот или просто необходимость побороть свои фобии. Индиана Джонс боится змей, и именно с ними ему приходится повстречаться.

Из многих страхов, какие способны терзать героев, наибольшим драматическим потенциалом обладает трепет перед авторитетом родителя или .другого лица, облеченного властью. Многие трагедии берут начало в семье, и именно конфронтация с отцом нередко оказывается серьезнейшим испытанием для героя.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ ОТЦУ

В фильме «Красная река» Мэтью Гарт, персонаж Монтгомери Клифта, сталкивается со смертельной угрозой в середине истории, когда пытается отнять перегоняемое стадо у своего приемного отца Тома Дансона (Джон Уэйн). Сначала Дансон выступает в фильме как герой и наставник, но на этапе приближения к сокрытой пещере снимает эти маски и превращается в тирана. Алкоголь и душевные раны сотворили из него подобие жестокого бога, который лишился рассудка. Злоупотребляя положением хозяина, он терроризирует работников, и, бросив ему вызов, Мэтт смотрит в лицо величайшему из всех своих страхов.

Возомнив себя королем, Дансон обещает повесить тех, кто нарушит законы его маленького мира. Рискуя собственной жизнью, приемный сын поднимает против него бунт. Том, этакий Князь Смерти, поднимается с трона, чтобы убить наглеца, но союзники, которых Мэтт приобрел на этапе испытаний, выбивают револьвер из рук самодура. Молодой герой так силен, что ему даже не приходится применять физическую силу, чтобы победить смерть: одной его воли оказывается достаточно. Он свергает Дансона с престола и сам становится королем, оставив приемному отцу лишь лошадь да флягу. В таких историях встреча с главным страхом принимает форму конфликта между старшим и младшим поколениями.

ЮНОСТЬ ПРОТИВ СТАРОСТИ

Конфликт поколений — вечная драма, неисчерпаемый источник вдохновения для писателей. Со времен Адама и Евы, Эдипа и короля Лира дети заявляют о своих правах, нарушая отцовские запреты. В пьесе Эрнеста Томпсона, которая легла в основу фильма «На золотом озере» (On Golden Pond, 1981), дочь изо всех сил старается угодить родителям. Для нее главное испытание заключается в том, чтобы разрешить противоречия с отцом, а для него — в том, чтобы смириться с собственной смертностью.

Иногда драмы поколений разыгрываются на международной арене: китайские студенты, занявшие площадь Тяньаньмэнь и преградившие дорогу танкам своими телами, бросили вызов порядку, установленному их отцами и дедами.

Войны, которые сказочные герои ведут с волками и ведьмами, тоже могут быть способом отражения конфликта с родителями. Злая колдунья — воплощение темной стороны материнской силы, а волк, людоед или великан — отцовской. Драконы и другие чудища могут олицетворять поколение, слишком долго удерживающее главенствующую позицию. Как отмечает Кэмпбелл, дракон в западной культуре — это тиран, который душит все живое в королевстве или в семье.

Конфликт между молодостью и старостью может развиваться как в явной, так и в скрытой форме. Иногда тлеющий огонь, зажженный главным испытанием, представляет собой борьбу старой структуры личности, привычной и устойчивой, с новой, которая еще не до конца сформировалась и окрепла, однако уже заявляет о себе. Чтобы молодое «Я» родилось, прежнее должно умереть или хотя бы отступить в сторону, освободив место на сцене.

В редких случаях главное испытание дает конфликтующим детям и родителям возможность залечить давнишние раны. Кэмпбелл называет эту ситуацию примирением с отцом. Иногда герой, преодолев какую-либо преграду или свой страх перед авторитетом старших, завоевывает одобрение отца, и мнимый конфликт между ними оказывается исчерпанным.

СМЕРТЬ ЭГО

В мифе главное испытание символизирует смерть эго. Герой становится частью космоса, отмирают старые представления, рождается новое восприятие взаимосвязей. Старые границы «Я» преодолены или уничтожены. В некотором смысле герой уподобляется богу, способному вознестись над жизнью и смертью и видеть панораму всех взаимодействий. Древние греки называли этот момент апофеозом и ставили его на ступень выше энтузиазма как ощущения бога в себе. В состоянии апофеоза ты сам бог, и вкус смерти для тебя — возможность на какое-то время занять трон всевышнего.