Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Следствием из этого является наличие в языке композитов и фразеологических единиц (устойчивых словосочетаний, для которых характерна идиоматичность, т. е. переинтерпретация, определенная степень непрозрачности и усложнение способа указания на денотат [129] См., например: Баранов А. Н., Добровольский Д. О. Аспекты теории фразеологии. М.: Знак, 2008. ). Впрочем, провести грань между словом и фразеологизмом не всегда легко, ср. кит. дюсанъласы ‘забывчивость’ (букв, ‘забыть три, потерять четыре’) и самоназвание пираха hiaitiihi (букв, ‘он/она [130] Любопытный факт: если, например, в английском языке обнаруживается скрытая категория рода, проявляющаяся в наличии местоимений he, she и it при отсутствии каких-либо грамматических различий, то в пираха можно говорить о наличии скрытой категории именных классов. В системе местоимений третьего лица есть обозначения людей, наземных животных (зверей и птиц), водных животных (рыб) и неодушевленных предметов. есть прямой/прямая’).

К следствиям из регулярной многозначности мы можем отнести и энантиосемию — наличие у слова двух противоположных значений, как в пираха xibipiio ‘появляться; исчезать’. Д. Эверетт объясняет этот пример энантиосемии принципом непосредственности восприятия: этим глаголом объясняется любое изменение в поле зрения говорящего (с точки зрения предикатной логики — квантор существования и его отрицание). Интересно, что подобную энантиосемию и, возможно, отражение эвереттовского принципа (ПНВ) мы вполне можем увидеть в некоторых индоевропейских языках: так, в ирландском (гойдельская ветвь кельтской группы) родственными словами являются предлоги do ‘к (кому-л./чему-л.)’ и de ‘от (кого-л./чего-л.)’, а наречия «всегда» и «никогда» (квантор всеобщности и его отрицание) совпадают. Более того, «всегда / никогда» разделено во времени: riamh ‘всегда/никогда в прошлом и настоящем’ и go deo ‘всегда/никогда в будущем’).

Грамматические особенности:уникальное, распространенное и универсальное. Как мы писали выше, Д. Эверетт пришел к выводу, что в пираха нет рекурсии. Выражается это, прежде всего, в том, что говорящие на этом языке не могут строить предложения наподобие принеси мне гвозди, которые привез Дэн или дом друга охотника . Вместо этого они строят цепочки простых предложений:

Принеси гвозди. Дэн привез гвозди. Это те же самые.

У охотника есть друг. Это его дом.

В своих ранних работах (таких как обзор 1986 г.) Эверетт склонялся к тому, что пираха в некоторой степени допускает рекурсию, но при этом вместо придаточного предложения употребляется номинализация, ср.: ti xog-i-bai gixai kahai kai-sai ‘я очень хочу, чтобы ты сделал мне стрелу’ (букв, ‘я хотеть-это-очень ты стрела-делание’). Кроме того, он выделял суффикс -sai, с помощью которого создаются придаточные условия: Pi-boi-hiab-i-sai ti aha-p-i-i ‘если не будет дождя, я пойду’ (букв, ‘вода-приходить-нет-если я идти-[несовершенный вид]-[завершение]-[уверенность]’) [131] Everett D. L. Piraha. Р. 239. . В 2005 г. Эверетт пришел к выводу о существовании лишь одного суффикса — номинализатора -sai. Позднее, полемизируя с оппонентами, указывавшими на его прежние наблюдения, он писал о том, что прежде не так хорошо знал язык пираха. Что касается суффикса -sai , то, по Эверетту (с 2009 г. и далее), с его помощью обозначается уже известная информация ( old information ) [132] Everett D. Piraha culture and grammar: A response to some criticism // Language. 2009. Vol. 85 (2). P. 405—442. .

Интересно, что, подвергая сомнению универсальный характер рекурсии, Эверетт фактически доказывает универсальный характер актуального членения предложения. В самом деле, практически нет языка, в котором не было бы членения на тему (уже известное), рему (новое) и элементы перехода. В пираха тема маркируется морфологически. Кроме того, как и во многих других языках (в том числе, романских — испанском и французском), в пираха субъект и объект дублируются местоимениями, ср.: Hoagaxoai hi paxai kaopapi-sai-xaagaha ‘Хоага’оаи поймал рыбу па’аи (у меня на глазах)’ (глоссу можно представить как «Хоага’оаи 3SG па’аи ловить-NOM/TOPICEVID» [133] Здесь NOM/TOPIC указывает на спорный статус суффикса -sai (номинализатор или топикализатор), EVID — на эвиденциальность (см. ниже). ) или уже упомянутый пример ti xog-i-bai gixai kahai kai-sai . В 2010 г. к теме рекурсии в пираха обратился Ули Зауэрланд. На основе экспериментальных данных (чтение предложений исследователем, не говорящим на пираха, и исправление ошибок информантами — носителями языка) он пришел к выводам о наличии в пираха двух разных суффиксов — номинализатора -sai и кондиционалиса -sai (т. е. подтвердил точку зрения раннего Эверетта) [134] Sauerland U. Experimental evidence for complex syntax in Piraha [Электронный ресурс] // Recursion in Brazilian Languages and Beyond. 2013. Режим доступа: http://www.letras.ufrj.br/poslinguistica/recursion/papers/7-uli-sauerland.pdf . С другой стороны, в 2016 г. вышла совместная работа Эверетта с сотрудниками Массачусетского технологического института на основе корпуса языка пираха. Авторы пришли к выводу, что оба суффикса обозначают уже известную информацию и могут быть не связаны с вложением (например, в двух контекстах употребления нельзя даже предположить наличия придаточных) [135] Futrell R., Steams L., Everett D. L., Piantadosi S. T, Gibson E. A corpus investigation of syntactic embedding in Piraha// PLOS ONE. 2016. Vol. 11 (3). P. 15. .

Если вывод Эверетта об отсутствии рекурсии все-таки верен, то язык пираха нельзя считать единственным в своем роде. Нечто подобное было обнаружено группой исследователей из США и Израиля, изучавших жестовый язык, самостоятельно возникший в общине с большим числом глухих и слабослышащих в первой половине XX в. и развивающийся по сей день [136] См., например: Sandler W., Meir /., Dachkovsky S., Padden C, Aronoff M. The emergence of complexity in prosody and syntax // Lingua. 2011. Vol. 121 (13). P. 2014—2033. . Этот язык, известный как ABSL ( Al-Sayyid Bedouin Sign Language ‘жестовый язык бедуинов из клана ас-Саййид’), характеризуется постепенной эволюцией грамматики. Исследователи успели застать в живых первых носителей этого языка, зафиксировали четыре возрастных страты, отличающиеся друг от друга последовательным усложнением морфологии и синтаксиса. На ранних стадиях развития у них обнаруживается тенденция к использованию цепочек клауз, состоящих из имени (это имя может играть роль агенса, пациенса, экспериенцера и пр., но формально остается субъектом) и глагола или даже одного глагола, ср.: ЖЕНЩИНА СИДЕТЬ; ДЕВОЧКА КОРМИТЬ ‘девочка кормит женщину’, СТОЯТЬ (ПРАВАЯ СТОРОНА ТУЛОВИЩА); СТОЯТЬ (ЛЕВАЯ СТОРОНА ТУЛОВИЩА); ДАВАТЬ ‘он [стоящий справа] дает ей [слева] мяч’ [137] Padden C, Meir L, Sandler W., Aronoff M. Against all expectations: Encoding subjects and objects in a new language // Gerdts D., Moore J., Polinsky M. (eds). Hypothesis A / Hypothesis B: Linguistic Explorations in Honor of David M. Perlmutter. Cambridge, MA: MIT Press, 2010. P. 383—400. Цитируется по электронной версии (режим доступа: https://quote.ucsd.edu/padden/files/2013/01 /AgainstallPMSA.pdf. . В речи более молодых носителей уже появляется разделение на субъект и объект: МУЖЧИНА СТОЯТЬ-ЗДЕСЬ; ЖЕНЩИНА РУБАШКА ДАВАТЬ; МУЖЧИНА БРАТЬ ‘женщина дает мужчине рубашку’ [138] Sandler W., Meir /., Dachkovsky S., Padden C, Aronoff M. The emergence of complexity in prosody and syntax. P. 18. ; как видим, в этом контексте используется только прямое дополнение. Отдельные жестовые и мимические единицы приобретают грамматическое значение, появляется вложение ( embedding , т. е. рекурсия): например, в предложении СОБАКА МАЛЕНЬКИЙ INDEX. [139] INDEX — здесь: жест с применением указательного пальца (говорящий на ЖЯ показывает на что-либо реальное или воображаемое пальцем). («она») Я НАХОДИТЬ ПРОШЛЫЙ НЕДЕЛЯ INDEXk («там») // УБЕЖАТЬ ‘маленькая собака, которую я нашла на прошлой неделе, убежала’ [140] Sandler W. Vive la difference: Sign language and spoken language in language evolution. P. 197—198. , помимо жестов, употреблены дополнительные маркеры: наклон головы (маркировка темы, обозначенная в данном примере двойной косой чертой), движения бровей (‘продолжительность действия’) и глаз (прищуривание ‘сообщение фактической информации’). Фактически они приобретают характеристики служебных слов и морфем в звуковых языках.