Олег Аронсон - Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

Как видим, ОГПУ волнуют два вопроса: очистка городов и сохранение своей агентуры. Чекисты уяснили смысл паспортизации, но даже эта организация столкнулась с некоторыми непредвиденными сложностями. В Москве в это время было довольно много подозреваемых и обвиняемых в совершении различных преступлений. Естественно, у некоторых из них была взята подписка о невыезде, другие содержались в изоляторах. Между тем паспортные предписания требовали незамедлительного их удаления. Вопрос был урегулирован приказом ОГПУ СССР от 7 февраля 1933 года «О пересмотре отобранных подписок о невыезде из Москвы», предписывавшим в пятидневный срок пересмотреть подписки у лиц, проходящих по следственным и другим делам, и в тех случаях, когда это окажется целесообразным, их аннулировать, а данных лиц немедленно удалить из столицы [172]. В итоге уже в середине февраля ОГПУ могло рапортовать о высылке первой партии контрреволюционных и криминальных элементов.

Некоторое представление о том, что происходило на первых этапах, дают Сводки о ходе паспортизации, которые были снабжены грифом «Совершенно секретно» и адресованы секретарю ЦИК СССР Авелю Енукидзе, ответственному за эту кампанию.

В Москве и Ленинграде паспортизация началась 25 января, в Харькове — 1 февраля. Были организованы опытные пункты, число которых стремительно увеличивалось. По состоянию на 10 февраля во всех трех городах и в Московской области было выдано 407 324 паспорта. Отказы получили 8549 человек. Стараясь как-то обосновать недостаточно высокий, по их мнению, процент отказов (что само по себе недвусмысленно указывает на характер этого мероприятия), авторы Сводки объясняли его тем, «что выдача паспортов в первые дни производилась в Москве и Ленинграде проверенным группам старых рабочих, а в Харькове треугольникам предприятий» [173]. Среди «отказников» преобладали «лица, прибывшие в столицы после 1/I-31 г. без приглашения на работу и не имеющие в настоящее время определенных занятий или хотя бы и работающие, но являющиеся летунами или дезорганизаторами производства» (3401 человек) [174]. Кроме того, были выявлены 2701 сбежавший кулак и раскулаченный, 896 судимых, 645 лишенцев, 563 не занятых общественно-полезным трудом, 55 перебежчиков и 275 иждивенцев указанных выше категорий. Сортировочная машина начала действовать.

Самое интересное в Сводках — раздел «Настроения и слухи в связи с паспортизацией». Открывается он словами: «Постановление Правительства о проведении в Союзе паспортизации нашло живейший отклик и полное одобрение в среде трудящихся». Далее идет подборка одобрительных высказываний рабочих, которые, даже если и придуманы, дают хорошее представление о ключевых элементах пропагандистского дискурса.

«— Егоров, раб. Завода „Борец“. „Хорошо, что вводится паспортная система, этим мы избавимся от преступных лиц“.

— Яковлев, столяр. „Скоро новые паспорта дадут одним рабочим, а всю сволочь выселят из домов и из Москвы. Рабочим будет легче жить и свободнее, давно бы надо было это сделать“.

— Юдаев, слесарь ХПЗ [Харьковский паровозостроительный завод]. „Надо почистить завод и город. Наши пайки поедают люди, ничего общего с заводом не имеющие, какая-то банда бродячая. Есть на заводе такие люди, что по 3 часа в день работают. На что они нам. Я верю в то, что сократят часть рабочих, а программу будем выполнять большую. Это надо было сделать давно“.

— Неизвестный рабочий на ХПЗ. „Паспорт это путевка во вторую пятилетку“.

— Колхозники Красногорского района Моск. обл. „Нужно работать, а не быть паразитами. Советская власть правильно делает, не выдавая паспортов паразитам и лодырям“.

— Рабочие Реутовской ф-ки Московской обл. при отказе в выдаче паспортов 6 кулакам и уряднику говорили: „Вот молодцы. Прямо в цель попали. Правильно делают, что таким типам паспорта не дают“.

— Рабочий Стадник, завод „Серп и молот“. „Паспортизация это своевременный и верный способ очищения столиц от грязи“.

— Служащий артели „Быт и труд“. „Харьков крупный промышленный центр с миллионным населением. Здесь свили себе гнездо чуждые делу строительства социализма люди. Много преступного элемента в учреждениях, ничего творческого не проявляющих, много лишенцев. Паспорт выявит действительное количество советских граждан и полезность их в работе“» [175].

Собственно о паспортах в этих высказываниях речь не идет. Основной мотив — выселение нежелательных лиц, то есть отделение «чистых» от «нечистых». В этом пункте устремления власти и рабочих совпадают, но мотивируются они по-разному: рабочих интересует жилье, пайки и т. п.; власть — «очищение и учет».

Вместе с тем, отмечается в Сводке, обнародование закона о паспортах дало повод к резкому усилению антисоветской агитации со стороны «деклассированных элементов». «На заводе „Оргаметалл“… среди рабочих стали распространяться отпечатанные на шапирографе листовки с призывом организовать забастовку протеста против паспортизации под лозунгами „долой паспорта, водку, тюрьмы и палачей из ГПУ“. Виновный установлен и задержан» [176]. Нельзя не обратить внимания на то, что подобные лозунги прежде адресовались царскому режиму (вместо палачей из ГПУ в них фигурировала царская охранка), — показательная инверсия.

В разделе «Попытки насилия и угрозы» приведена следующая информация:

«Харьков. ХПЗ. После объявления отказа в выдаче паспортов 20 человекам кулацкие элементы на заводе грозили местью.

Москва, зав. „Красный пролетарий“. Неизвестным лицом брошен кусок железа весом в 1 ½ килограмма в пом. нач. пункта при возвращении с завода.

Вахрамеев после отказа в выдаче паспорта, подтвержденного] райкомиссией по обжалованию, грозил зарезать секретаря комфракции домоуправления.

Ленинград. Судимый Щукин после отказа в выдаче паспорта пытался организовать хулиганскую шайку для расправы с работниками пункта» [177].

Таким образом, риторика борьбы с затаившимся врагом получала конкретное воплощение. Открытое сопротивление паспортизации приписывалось кулакам и уголовникам. Судя по Сводке, представители других категорий граждан, которым запрещалось выдавать паспорта, стали уезжать из столиц:

«В связи с проводимой паспортизацией установлен отлив населения из Москвы, Ленинграда и Харькова и сокращение въезда в эти города. В декабре 1932 г. в Москву прибыло 185 000 чел., убыло 110 000 чел., осело 75 000 чел. После опубликования закона картина меняется: с 1 января по 10 января прирост выразился лишь в 8000 человек. Начиная же с 10 января отмечается прекращение роста и неснижающаяся убыль населения. С 10/I по 10/II число жителей в Москве уменьшилось на 28 211 человек. Эта цифра охватывает собой только выбывших, кто был прописан в адресном столе, остальная масса уехавших не поддается учету, так как все они жили без документов и без прописки и уехали, зная, что им рассчитывать на получение паспортов не приходится» [178].