Сергей Переслегин - Возвращение к звездам: фантастика и эвология

(В сущности, я исходил из идей Ст. Лема о «пропущенных науках», которые могли быть созданы, но по каким-то причинам не реализовались — в его «Эдеме» [5] Лем Ст. Эдем. М.: ACT, Хранитель, 2008. фигурируют такие дисциплины, как «механохимия» и «прокрустика»; в «Маятнике Фуко» У Эко [6] Эко У. Маятник Фуко. СПб.: Симпозиум, 2007. построена целая шуточная классификация подобных наук. Другим «источником вдохновения» послужил классический ТРИЗ Г. Альтшуллера [7] Альттшуллер Г. Творчество как точная наука. М.: Советское радио, 1979. , где были описаны формальные методы исследования «до конца» технической системы, в том числе так называемый «системный оператор». Было интересно применить эту методологию к системам иного класса. Например, к человеческому обществу.)

Довольно быстро удалось построить «внешние уровни исследования», то есть описательную часть исторической науки, и добраться до «классических теорий», которые все выделяли некий ненаблюдаемый базис (экономика в марксизме, архетипы в модели Юнга, бессознательное в зоопсихологических концепциях), рассматривая динамику системы — историческое развитие — как следствие процессов в этом базисе. Для всякой классической теории — вовсе не только для исторического материализма — бытие определяет сознание, то есть процессы в базисе управляют изменениями в наблюдаемом мире.

Простейшим способом обобщить классическую теорию было предположить, что обратное влияние (надстройки на базис) существует тоже, хотя оно, как правило, является слабым. Формальная математическая обработка этой гипотезы, вообще говоря очевидной, немедленно привела к появлению аналога квантово-механического уравнения Шредингера для обобщенной функции, описывающей состояние общества, и далее начал разматываться весь клубок квантовых представлений. Уже много позже, пытаясь разобраться в наличии (или отсутствии) смысла в этих построениях, я натолкнулся на проблему контекстной интерпретации. Оказалось, что неопределенность прошлого/ будущего, ненавязчиво снова и снова возникающая в уравнениях, имеет вполне отчетливое информационное происхождение.

Для вероятностного подхода существующая «однозначная история» играет ту же роль, что классическая траектория частицы в квантовой механике: она описывает совокупность наиболее вероятных событий. Однако делать какие-либо выводы из изучения только этой совокупности нельзя. Для того чтобы выделить реальные, а не случайные закономерности исторического процесса, необходимо принять во внимание другие (а в идеале — все) возможные «альтернативные истории».

Право же, кощунством покажется ученому-социологу расширение поля изучаемых реалий за счет вымышленных миров, взятых, например, из современной фантастики.

И сколько не бьются западные писатели, предупреждая, и русские, погружая в антиутопии, историк с достоинством (заслуживающим, впрочем, и худшего применения) отметает целую область исследований, и послушное своим богобоязненным пастухам общество прилежно наступает на предсказанные грабли.

«Квазиклассическая вероятностная история» самым естественным образом ложилась на схему миров-Отражений, предложенную Р. Желязны в «Янтарных хрониках» [8] Желязны Р. Янтарные хроники (Хроники Эмбера) (в 10 книгах). СПб.: Terra Fantastica, 1996. . «Теневые миры» характеризуются вероятностями реализации — тем меньшими, чем мир «дальше» от Нашей Реальности. Правомерна постановка вопроса о «точках ветвления», в которых состояния, принадлежащие разным Отражениям, неразличимы. Приобретает практический интерес поиск и изучение «точек ветвления» классического единого исторического процесса.

Надо сказать, что в этой концепции нет ничего революционного и, по-моему, даже ничего особенно интересного. Литературно она давно исследована, физически смысл ее сводится к тому, что «теневые миры»: «зазеркалье», изнанка Нашей Реальности, — хотя и «не существуют» в привычном нам смысле, оказывают на нашу жизнь воздействие, подобное влиянию подсознания на поступки личности. Историческое развитие имеет своим источником борьбу между сотнями «если бы» и единственным «так есть», а информационный обмен между Реальностями проявляется в форме сновидений, творчества, иногда — ролевой игры.

Давно известны простейшие технологии, позволяющие интенсифицировать такой обмен, — Джон Лилли [9] Джон Каннингэм Лилли (John Cunningham Lilly) (1915–2001) — американский врач- психоаналитик, ученый-нейробиолог. Известен своими исследованиями природы сознания в камере сенсорной депривации, психоделиков и коммуникативной способности дельфинов. Также внес вклад в развитие биофизики, нейрофизиологии, электроники, информатики и нейроанатомии. описал опыты с изолирующей ванной еще в начале шестидесятых. В таких опытах человек погружается в ванну с плотностью и температурой воды, соответствующей человеческому телу, он надежно изолируется от всяких раздражителей — звуковых, световых, осязательных. Этим достигается разделение телесной и духовной составляющей личности, иными словами, сознание покидает тело и начинает самостоятельные странствия по Миру существующему или между такими мирами. Почти каждому увлеченному своим делом исследователю доводилось видеть сон, в котором он держит в руках школьный учебник, где изложены основные принципы, а иногда и тонкости его открытия.

Мне пришлось довольно много работать в квазиклассической вероятностной истории в связи с издательским проектом «Миры братьев Стругацких» [10] Cтругацкий А., Стругацкий Б. Миры братьев Стругацких. СПб.: Terra Fantastica. М.: ACT, 1997–2001. . Речь шла о произведениях, вошедших в золотой фонд советской/русской фантастики, — о так называемом цикле «Полдень, XXII век».

Первая повесть цикла — «Страна багровых туч» — описывала экспедицию к Венере. Фотонный планетолет «Хиус» под флагом Союза Советских Коммунистических Республик стартовал в памятную многим россиянам дату — 19 августа 1991 года. Книга была написана в 1957 году, и никаких намеков на путч, разумеется, не имела в виду. Тем не менее совпадение показалось мне символичным.

В последующих произведениях действие переносилось все дальше в будущее, и заканчивается цикл повестью «Волны гасят ветер», датированной 2199 годом. Цикл выстраивает панораму мира теплого и ласкового, Реальности, в которой, говоря словами авиаконструктора О. Антонова, хотелось бы жить и работать. Реальности, которая заклеймена русскими «сегодня» как невозможная, если не нежелательная.

В ряде мысленных экспериментов я рассматривал Мир «Полдня…» и современную Россию, продолженную в естественное для нее будущее (в разрез с апокалиптическими настроениями 90-х годов (когда был издан цикл) оно получилось вовсе даже не трагическим), как взаимно-сопряженные Отражения.