Сергей Переслегин - Возвращение к звездам: фантастика и эвология

Следует, однако, учитывать, что книготренинг — в отличие от обычной книги — привязан к своей эпохе и ее реалиям. Десятилетия, прошедшие со времени создания «Туманности Андромеды» и «Часа Быка», воздвигли семантический барьер, препятствующий проникновению магии текстов в сознание современного читателя. К сожалению, в литературе не принято создавать ремейки.

Все же мы решились дополнить переиздание романов И. Ефремова развернутой статьей, содержащей современные представления о структуре исторического процесса и путях выхода из инферно. В сущности, различие с авторской концепцией невелико, и вряд ли реалии миллениума отображают Знаки Дороги отчетливее, нежели знакоткани шестидесятых.

«Туманность Андромеды» можно рассматривать как классическое «доказательство существования». В романе изображена цивилизация с отрицательным приростом социальной энтропии [167]. Поскольку всякий придуманный мир «где-то» существует [168](в одной из Реальностей, в пространстве возможностей, наконец, среди метафор коллективного бессознательного), тем самым доказано, что основная задача социологии — построить модель позитивного неэнтропийного будущего — имеет решение.

Вообще говоря, этого совершенно достаточно. Величайшим и единственным секретом атомной бомбы было само ее существование. Важнейшей проблемой теории низкоинфернального общества является возможность такого общества.

Другой вопрос, что предложенное И. Ефремовым доказательство неконструктивно, а рассмотренные им на страницах романов социотехнологии либо нам недостаточны, либо для нас невозможны. Можно сравнить тексты Ефремова с математическим расчетом, убедительно доказывающим, что крыло, обтекаемое потоком воздуха, действительно создает подъемную силу. Такой расчет, несомненно, обосновывает возможность создания летательного аппарата тяжелее воздуха, но — сам по себе — не объясняет, как сделать самолет.

Кроме того, доказательства, представленные «Туманностью Андромеды», справедливы лишь для одного типа цивилизации [169], притом, как мы скоро увидим, весьма экзотического.

Критика «Туманности Андромеды» (а в известной мере — и всего творчества И. Ефремова) справедливо указывает на «ходульность» персонажей и неестественность отношений между ними. «Можно придумать все, кроме психологии» [170]. Вопрос из зала: а вычислить психологию можно?

Вообще говоря, да, важно заметим мы, и это — одна из основных задач сравнительной социомеханики цивилизаций.

Многие литературные претензии к «Туманности…» снимаются, как только мы начинаем понимать, что на страницах романа изображены представители вычисленной автором цивилизации, социальная психология которых существенно, хотя и вполне предсказуемо, отличается от привычной нам.

Прежде всего, цивилизация «Туманности…» не является время-ориентированной. Чтобы понять это, достаточно вычислить ее индекс развития. Экспедиция «Тантры» продолжалась порядка 20 лет. Что изменилось за это время на Земле? Очевидно, ничего, поскольку экипажу звездолета не потребовалось никакого «культурного карантина» для того, чтобы уравновесить свое присоединенное семантическое пространство с земным. Строго говоря, даже люди не постарели — Веда Конг, возлюбленная Эрга Ноора, остается молодой женщиной, причем не только физически, что как раз вполне в русле традиционных идей футурологической фантастики, но и психологически. Низа Крит — и в начале, и в конце экспедиции «юный астронавигатор». Можно рассмотреть ситуации и на больших временных масштабах. «Тантру» и «Парус» отделяют 85 лет, между тем это звездолеты одного класса и одних возможностей. То есть, конечно, «Тантра» более совершенна: она относится к следующей серии и превосходит «Парус» настолько же, насколько «Индефатигибл», британский линейный крейсер образца 1911 года, превосходил «Инвинсибл», построенный на два года раньше: на 4 % длиннее, на 10 % шире, на 7 % больше индикаторных сил на валах…

Темпы развития космических исследований в Реальности «Туманности…» можно прикинуть из следующих простых соображений.

Экспедиция «Тантры» — 37-я звездная. Как правило, Земля не посылает новых экспедиций до возвращения предыдущей или истечения контрольного срока ее запаздывания. При описанной в романе технике экспедиция ни при каких обстоятельствах не может продолжаться менее 10 лет. Тем самым космическая история человечества продолжается уже три с половиной столетия, а скорее — лет пятьсот. За эти века, эпохи и эры более или менее освоена первая ступень космической техники в терминологии С. Снегова. То есть «Тариэль» Л. Горбовского, конечно, десантный сигма-Д-звездолет и использован для сравнения быть не может, но и рядом с лемовским «Инвинсиблом» «Тантра», что называется, «не смотрится».

Обратим внимание в этой связи на чрезвычайно медленный ход космической экспансии — после четырех или пяти столетий звездных полетов не до конца исследована даже солнечная система; лишь обсуждается вопрос о космической экспансии человечества (экспедиция на Архенар) [171].

Наконец, проанализируем с точки зрения цивилизационных парадигм Тибетский опыт, смысловой и сюжетный центр «Туманности…», технологический пролог к «Часу Быка».

С нашей, то есть европейской время-ориентированной, точки зрения, посылать после этого опыта «Лебедь» на Архенар — в экспедицию без возращения — преступление, которому нет оправдания. Ведь теоретические выкладки Рен Боза неопровержимы, а эксперимент дал неоднозначный, но, скорее, положительный результат: даже если рассматривать видение Мвен Маса как галлюцинацию, приборы фиксировали наличие нуль- пространства. Что следует делать в рамках европейской парадигмы? Бросить на открывшееся направление, на поддавшийся, уже потерявший свою целостность «фронт», все наличные резервы, получить за два-три года точные доказательства справедливости теории, попутно восстановить спутник 57 и создать какую-никакую рабочую базу на Фобосе или в поясе астероидов — не столько потому, что она может понадобиться, а скорее с целью использовать благоприятную конъюнктуру и получить задел на будущее, ввести в образовавшийся «чистый прорыв» свежие научные и технические силы и создать полноценный ЗПЛ, экипаж которого не играл бы при каждом прыжке в орлянку с судьбой. Чтобы передать такой звездолет в серийное производство европейской цивилизации понадобилось бы лет пятнадцать, если работать в рамках обычной научно-технической логики, и лет пять, если использовать ТРИЗ и прочие практические метатехнологии. Ресурсное обеспечение операции, открывающей новую эру существования человечества, вряд ли превысило бы «цену» полета «Лебедя». В общем, пятнадцать лет труда, один золотой конь, один администратор с кругозором генерала Гровса, и человечество получает ключ к Вселенной.