Мурад Аджи - Полынный мой путь (сборник)

Все так. Те же широкие поляны, изрытые балками, мелкая речка Аксайка, кустарник. Я тоже видел их, стоя на том валу. Однако леса, что тянулся, по словам Лермонтова, до самого горного хребта, не было. Не верилось, что в выжженной степи, окружающей Ташкечу, когда-то рос лес.

Позже, в Москве, в библиотеке, убедился: сомнения напрасны. Вот что писал о тех местах один путешественник: «Входите вы в старый буковый участок леса, вас сразу охватывает какая-то сырость и темнота. Громадные буки стоят, заслонив небо непроницаемым пологом и не допуская солнечные лучи…» Буковые леса чередовались с ореховыми рощами. Отсюда «Терек» – «лесная река».

Вырубили, оказывается, те леса, с которыми связаны поколения кумыков. Все под топор пустили. Это была военная операция по колонизации Кавказа. Чтобы не прятались… Словом, озер, лиманов, плавней, где охотился Печорин, больше нет – исчезли. Другая началась жизнь, а старая все равно продолжалась. Народ, даже завоеванный, не умирал.

В начале 1830-х годов мой прапрадедушка Абдурахман женился. Царская получилась свадьба. Сколько у него было жен? Не знаю. Не больше четырех разрешает Коран. Как звали старшую жену? В семье ее называли Кавуш, она из рода Тарковских, дочь экс-правителя.

Об этих моих родственниках нельзя не сказать. Их род идет от Чингисхана. Шамхал первым в Дагестане принял титул российского дворянства, но за это поплатился властью, уступив кумыкский трон русскому наместнику. В их родовой аул Тарки приезжал Петр I. К сожалению, род этот духовно вымер в советское время. Выдающийся кинорежиссер, кумык по крови, Андрей Тарковский искал свои корни почему-то в Польше, а не в Дагестане. Хотя здесь родовое кладбище Тарковских, здесь помнят их, своих шамхалов…

Абдурахман Аджи и Кавуш Тарковская славно прожили жизнь. В Аксае у них родился мой прадедушка Абдусалам. Пришло новое поколение кумыков.

Как положено, мужчины должны быть воинами. Традиция! Братья Аджи служили в российской армии, потому что по Гянджийскому трактату, подписанному в 1835 году Россией и Ираном, кумыки, жившие на землях от Сулака до Терека, имели подданство России, а южные кумыки – Ирана.

Далеко не безусым юношей Абдусалам надел свой офицерский мундир. Прадедушка окончил Каирский мусульманский университет, ходил в Мекку. Он был очень образованным человеком. Умным, рассудительным. Служба у него пошла успешно, его имя – среди Георгиевских кавалеров российской армии.

Прадедушка рубил до седла, на две половины. А это – высшее военное искусство, им всегда отличались тюркские воины, прекрасно владевшие шашкой и пикой. Именно за искусство быть всадником и за высочайшую порядочность братьев Аджи взяли в Собственный Его Величества конвой – в самые привилегированные войска России. Далеко не каждого брали туда.

Так «кумыкское» исследование привело меня из Аксая в Санкт-Петербург, к императорскому двору… (Не такой уж был мелкий народец, как его выставляют.)

Собственный Его Величества конвой появился в 1828 году, в нем служили кавказцы, среди них генерал Асев Аджи. Но это формирование конвоем назвали не сразу, поначалу он числился лейб-гвардии кавказско-горским взводом. С 1832 года в его состав вошла команда казаков, «храбрейших и отличнейших», как записано в приказе. К 1856 году в конвое значилось четыре взвода… Понимаю, конвой – тема отдельного разговора, но завел я его, чтобы не словами, а фактами показать, какие воины были среди кумыков!

А дальше буду говорить словами из Энциклопедического словаря того времени:

«В 1856 году конвой был переформирован, причем были образованы: лейб-гвардии кавказский эскадрон Собственного Его Величества конвоя из четырех взводов: грузин, горцев, лезгин и мусульман. Команду (взвод) грузин поведено было комплектовать из православных молодых людей знатнейших княжеских и дворянских фамилий Тифлисской и Кутаисской губерний; горцев – из знатнейших и влиятельнейших горских семейств; лезгин – из знатнейших джарских и лезгинских фамилий Прикаспийского края; мусульман – из почетнейших фамилий ханов и беков…»

Конвой относился к Императорской главной квартире.

Видимо, такова тюркская традиция – служба во имя славы и чести. Тюрки служили едва ли не при всех правителях мира. Лучше воинов нет. Начиная с Персии, Индии, Византии и Римской (Западной) империи всюду были они. И не случайно «солдатским» языком в Византии был именно тюркский язык… Братья Аджи командовали взводами конвоя. Абдусалам охранял императрицу Марию Александровну.

Им, кумыкам, Россия доверяла самое дорогое, что было в Империи, – жизнь царя и его семьи!

Среди других в конвое служил принц Риза-Кули-Мирза, и, судя по всему, у братьев Аджи были с ним неплохие отношения.

Иначе как объяснить, что родной брат персидского шаха женился на сестре Абдусалама; в 1873 году он был «отчислен из конвоя с производством его в полковники» – так написано в приказе, который мне удалось найти в делах конвоя, что хранятся в Военно-историческом архиве.

Породнились Аджи не только с персидским шахом… Слово «кумык» звучало тогда совсем не так приглушенно, как сейчас. А быть тюрком не считалось зазорным.

Одну из дочерей – прекрасную Умайдат – прадедушка Абдусалам отдал за лезгина Бейбалабека Султанова из аула Ахты. И сразу ложное представление, вбитое в наше сознание, рисует дикаря-кавказца. Напрасно. Он закончил университет в Сорбонне и почти 15 лет прожил с молодой красавицей женой в Париже, где имел врачебную практику.

Тогда Кавказ не был диким и отсталым краем. Таким он стал потом, уже в XX веке.

Двоюродную бабушку Умайдат я не ради красного словца назвал «прекрасной», она была настоящая красавица. Рассказывают, что однажды бабушка упросила мужа взять ее в ресторан, где собирались любители варьете. Представление сорвалось! Зрители смотрели не на сцену, взоры зала были обращены на жену Бейбалабека Султанова. Вот вам и Париж с его танцовщицами… О писаных лицах тюркских женщин слагали легенды.

…После убийства царя в 1881 году конвой распался.

Ни в чем не повинного прадедушку из Санкт-Петербурга отправили начальником далекой крепости в Назрани, которая находилась в Чечне, вблизи родного Аксая. Следом полетело письмо о тайном надзоре, который установили за участниками конвоя. Хотя чего надзирать? Абдусалам был кристально честен. Поднадзорную должность полковник Аджи, конечно, оставил и – благо было высшее мусульманское образование – занял место наиба в селении Чирюрт. Почему он не захотел жить в Аксае? Догадываюсь, были на то причины.

Раздражали местные нравы. Он стискивал зубы, когда узнавал, что родственники заставляли его молодую жену доить корову или печь хлеб. И она доила, пекла, как требовал обычай повиновения младших старшим. Доила, засучив кружевные манжеты, выписанные из Парижа. Пекла, сдабривая тесто слезами… Но, честное слово, не для того же Абдусалам украл свою Батий и приехал в Аксай из Санкт-Петербурга.