Александр Асов - Мифы славян для детей и их родителей. Меч Сварога

Ветер-батюшка отвечал:

– За Великою Ра-рекою, да за реченькою Окою, там где Клязьма течёт у могилы-ховца́, есть пещера в горе – усыпальница. И в пещерушке той печальной, овевал я сам гроб хрустальный… А во гробе том спит Снегурочка, Велеса и Вилы дочурочка.

И тут Финиста сын, Лель Сокольник, взвился к небесам Ясным Соколом. И помчался на крыльях ветров над лесами дремучими и топя́ми зыбучими.

И нашёл он в Волжском Залесье ту пещеру печальную с гробом хрустальным.

И тут, скинувши перья на пол, он во ту гробницу вошёл. И тотчас, открывши крышечку гроба, он Снегурочку там обрёл. После её грубы холодные Лель, сын Финиста, целовал. А затем и перстень волшебный суженой своей надевал.

– Вот тебе перстенёчек, Снегурочка!

Перстень же тот золотой был во давние годы подарен Леле Ладой-матушкою самой. И от са́мого Дня Творенья сила в нём была пробужденья…

Тут очнулась Снегурка от тяжкого сна, и открыла ясные очи она:

– Здравствуй, Лелюшка мой прекрасный! Здравствуй, милый мой Сокол Ясный!

И тогда венцы принимали Лель и Снегурочка, дочь Мороза. В день весенней богини Сречи на Ярилиной той горе!

И пошёл от Снегурки с Лелем род снегуров, который слился с родом яров-волотоманов. Снег и Солнце, огонь и стужа слились вместе в его крови, будто память о той любви.

И теперь все славят Снегурку! Славят также юного Леля! Также Велеса с Вилой-юдой! Поминают и Лелю Свароговну!

Вот и Зима-матушка прикатила в санях по Млечному Пути, а с нею сынок её Мороз и внучка Снегурочка. А значит, пришли Колядки да Святки [6]!

И там, где над лесами пролетели сани, где Мороз ударял волшебным жезлом, а Снегурочка рассыпала из рукава ледяные искры, там каждая веточка, каждая иголочка хвои сверкала блёстками.

И не узнать лес, он стал садом Ирийским. И то не Зима, то Корова Земун по саду похаживает, по небу Звёздное Молоко разливает и хвостом по земле снег метёт. А следом за матушкой идут Велес-Мороз с дочкой Снегурочкой.

Сколько же дел у них! Нужно весь мир выбелить, вычистить, серебром одарить. Прошли красно лето, осень золотая, пришла зима в белых нарядах, в короне серебряной с ледяными алмазами. И пора Старому году уходить, а Новому рождаться. И для Старого года сшит снежный саван, а для Нового года расстелены пелёнки…

И вначале Новый год приходит к нам братцами Колядою да Овсенем, рождёнными Вышним Дажьбогом и Майей Златогоркою… И это – день Рождества.

«Потрудилась Злата Матерь… Ой, Коляда и Таусень! Потрудилась, потужилась – и роди́ла Таусеня. Таусеня то Овсеня! А с Овсенем – Коляду!»

И в мистерии новогодней к люлечке Овсеня и Коляды подходила Серая Уточка – та, что Мир сотворила вместе со Сварогом и что Алатырь укрыть хотела…

Ох, и хитрая… Ой, и странная…. «Служи, – говорила она Овсеню, – богу Чёрному!»

Но не слушал её Овсень, а слушал Матушку, служил он богу Белому. И стал он мосты мостить, пути прокладывать Трём Вышням: Крышню – первому, Коляде – второму, а третьему – Бусу Белояру…

И вот в ночь сочельника после появления первой звезды на улицы села выходили колядовщики.

Идущий впереди нёс на длинном шесте вырезанную из бересты Колядову рождественскую звезду. Вслед за нарисованной звездой шли колежане и пели колядки, виноградья, вспоминая о том, как в давние времена кудесники шли вслед за звездой и искали Коляду…

И просили они подарки под окнами, кто что даст: кулич ли, каравай, а то и целый окорок.

С сего и начиналось первое вкушение пищи после долгого и строгого поста. А у нас в избе баба Люба весь пост до сочельника готовила сочиво – кашу с мёдом и изюмом, и сочевики – пирожки с творогом, политые вишневым вареньем.

Каша на молоке и творог значили снег и небесное молоко, мёд – солнечную сурью, изюм – ирийский виноград, вишня – древо Вышня Дажьбога.

А как пост завершался с первой звездой, посреди стола ставили заливного поросёнка или же запечённый в тесте окорок. Тем и почитали Коляду, что приезжал в песнях «на солнечной свинке – золотой щетинке, погоняя поросёнком».

Украшала стол и утка в яблоках. А возле в кадке стояли ветки вишни, зацветшей к Рождеству…

Готовила баба Люба и маленькие сани из теста, сдобные булки в виде спелёнутого младенца, а также в виде уточек, оленей, медвежат… И так начинались праздники весёлые Коляды, гулянья и гаданья, и на санях катанья…

А там уже недалече был и Новый год календарный, что совпал с древним Велесовым днём, что есть поминание Старика Годовика…

Вспоминаю, как в детстве отец объяснял мне, что в годы старые – Новый год отсчитывали иначе, не по новому календарю, а с Красной горы, с начала Весны Ярой. Не потому ли Новый год и видится нам поныне младенцем Ярилою, или Яром. Не потому ли за морем его так поныне и встречают: «Хеппи Нью Яр!»

А у нас, когда говорят «С Новым Годом!», разумеют также и «С Новым Велесом!», ибо Велес – это также и Старик Годовик. И он же – Дед Мороз.

Ведь у Велеса много имён. Велес-свят – Властитель лесов, и сам живёт в лесу еловом. Его и кличут из-за этого Велесом-лесовиком.

И зимою-то снежной он особо сердит: бродит дедом до колен борода по долам и горам. Где он идёт – там лес трещит, потому его зовут Мороз Трескун…

– Так что ж, выходит, дедушку Мороза по-старому Велесом величают? – спрашивал я отца.

– Не только Велесом. В конце года он – Старик Годовик или Сивый Мороз. А в начале года мальчик звёздный, и зовут его Велий Яр или Новый год. Летом он в силу входит, а к Зиме опять станет дедушкой Морозом.

– Выходит так, что Велес – это дед Мороз, и он же – молодой Новый год… – удивлялся я. – Как же такое может быть?..

– В природе завсегда так. Ведь и ты сейчас мальчик, а потом станешь взрослым, а затем и дедушкой. Посему и Новый год становится Старым годом… Потом он снова рождается Новым годом.