Мурад Аджи - Великая степь. Приношение тюрка (сборник)

Потом Бог взял Гесера на Небо, оставив наместника, которого назвали «кесер», «ксар». Тогда же пришел обряд миропомазания, который отправляло высшее духовное лицо, сажая на престол светского человека. Все-таки наместник.

Здесь обращу внимание читателей на такой важный штрих. «Должность» царя была выборной, на нее претендовали лишь родственники Гесера, иначе говоря, люди его крови. Никто иной. От пророка шел царский род, и только он имел право управлять обществом.

Носители голубой (то есть Небесной!) крови.

Царя венчали короной, это тюркский обычай. Спорно? Но в Риме правитель носил на голове диадему. По-тюркски «корун» означает «оберегай», «охраняй», в этом назначение короны. К слову, держали ее и над головой новобрачных. С той же целью. Как оберег.

Царствование было опасным искусством – за просчет царя приносили в жертву. Чтобы искупил вину перед Богом… Думские бояре (старейшины из окружения царя) выбирали нового правителя, до его ошибки или военного поражения. Ничего не прощали царю. Отставок от него не принимали. Он лицо народа, лицо страны. Ему и отвечать.

Существовал обычай: после выборов царю устраивать хан-талау (ограбление). Его грабили до нитки, потом торжественно выносили новые одежды и имущество, уже царские. Так народ показывал, что берет его на обеспечение, доверяет казну и благополучие… Любопытно, этот «варварский» обычай вместе с Великим переселением народов пришел в другие страны. Карл Великий, основатель Франции, познал этот древний алтайский обряд. Между прочим, его корона не отличалась от короны Аттилы или Кира [50].

До XIV века «грабили» после выборов и нового Папу Римского. И нового арабского халифа. Что показательно – никто не противился… Царь на Древнем Алтае вел светские дела общества, ему доверяли казну, а с ней всю материальную власть. Однако он не мог вторгаться в духовную жизнь, идеологию вели священнослужители, или тенгричи.

Царь – это казна, армия, суд. Но не слово.

У древних тюрков были две ветви власти – духовная и светская. Поэтому символом царства стал двуглавый орел… Можно понять смятение человека, который впервые увидел его среди наскальных рисунков Алтая?

Можно, по себе знаю.

Не буду перечислять этапы истории тюркского мира, победы и поражения, о них сказано в других моих книгах, остановлюсь на веках, известных по убогому термину «татаро-монгольское иго», термину, который не раскрывает ни одного нюанса политики.

Из него не следует, что Золотая Орда была федерацией. Как и Кавказская Албания. У этих двух стран было одинаковое государственное устройство, следовательно, и «государственные болезни» были одинаковыми, впрочем, как у всех других тюркских стран. Будь то Персия, Индия, Дешт-и-Кипчак, Абиссиния, Астурия – все стали жертвами духовных конфликтов. Не сила, а слово сразило их.

История повторяется всегда одинаково. И в том ее основное свойство.

Чингисхан, этот великий человек, не был царских кровей, ему не покровительствовало Небо. Все его благие начинания закончились на внуках, которые, как мухи, запутались в религиозной паутине. Со дня образования Золотой Орды в ней не утихали религиозные распри, они протекали, словно лучевая болезнь, незаметно, а кончились падением Орды. Слово было оружием,победившим Орду. В 1479 году на политическую арену вышел Крым, субъект ордынской федерации, там народ принял ислам. Крымский хан законно взял полномочия власти в Орде.

То был не проходной эпизод истории: Орда сразу стала другой страной – с другой верой, с другими традициями и законами. То есть с другим словом, это была точка ее излома! Чтобы не утомлять читателя деталями, скажу кратко: в стране мораль поменялась – адаты сменили на шариат. И тем изменили ось вращения общества, оно вышло на другую орбиту – царский титул правителю уже был не нужен. Он не в традиции ислама.

Так прежний духовный институт (вторая ветвь власти) оказался в Орде не у дел, стал лишним в мусульманском Бахчисарае. Но право «утверждать» царя осталось за ним – за старым ордынским духовенством, исповедовавшем старую, то есть тенгрианскую веру.

Бесприютных духовных отцов приютил Касим-хан. И его стали называть царем, потому что по древней тюркской традиции первосвященник мог жить лишь у царя… Так же поступил и правитель Казани. Потом Москвы. Они, челядь Крыма, его данники, но (!) сторонники старых адатов, получили титул «царь». Титул давал надежду на право общения с равными себе. Иначе говоря, самостоятельно вести внешнюю политику! Вот что случилось… А Кавказская Албания потеряла союзника в лице Золотой Орды. Крымская Орда была ей чужой.

Строительство Собора Покрова Пресвятой Богородицы на Рву (храма Василия Блаженного). Фрагмент миниатюры. XVI в. Лицевой летописный свод

В один год политическая карта Восточной Европы решительно изменилась.

Как обошел московский царь конкурентов, известно: Казань он взял, касимовского хана Саин-Булата убил без оружия, пригласив простака править в Москву. Для Симеона Бекбулатовича (так русские называли его) царская жизнь пролетела как птица – остаток дней своих он кончил монахом в северном монастыре. Оболганный, униженный.

А его касимовское царство осталось в составе московских земель.

На руинах Золотой Орды росла та Московская Русь, которую мечтала видеть Софья Палеолог. Но… у нее не было духовного института, чтобы узаконивать титул царя в будущем. А с ним – независимость своей внешней политики. Стоглавый собор, собранный Иваном IV, мало что дал, статус его был невелик [51].

Однако спешная постройка соборного храма на Красной площади (храма Василия Блаженного) указывала на склонность Москвы к захвату «ничейных» земель. Царский титул позволял такую дерзкую мысль. Имперскую мысль!Ее хотели узаконить в первую очередь.

С 1560 года русские торили уже иную тропинку в Кавказскую Албанию – совсем не духовную. Организовали десять военных походов в страну, которая лежала за тысячи километров от Москвы и не представляла абсолютно никакой опасности… Откуда такое упорство? С чем связано? Пока рано мне говорить о том.

Еще раз повторю – князь Иван IV, по роду Рюрикович, имел право на царский титул. Тюрк «голубых кровей», поэтому к Москве тянулся ордынский народ. Не в Крым, не в Касимов или Казань. Ордынцы шли на службу в Москву! Там хотели подтвердить свое благородство, становясь «русскими», то есть слугами законногоцаря.

И начал складываться русский народ… Противников же царя прозвали татарами.