Умберто Эко - КАРТОНКИ МИНЕРВЫ. Заметки на спичечных коробках

Это просто чудо! Если не обращать слишком много внимания на то, что с вами делают, и если вы наделены в должной мере повествовательным воображением, то сможете пронаблюдать на экране цветного телевизора путешествие зонда (и телекамеры) in interiore homine [141] Во внутреннем человеке (лат.) . Имеется виду изречение св. Августина: «Не стремись наружу; правда обретается во внутреннем человеке». , в ходе которого вас ждет нечто среднее между св. Августином и Жюлем Верном. Вы почувствуете себя если не первым, то уж, безусловно, в числе первых людей, кто впервые за многие тысячи лет получил возможность следить на экране за продвижением по собственным внутренностям.

Опыт (если вы готовы потерпеть небольшое неудобство) восхитителен. Вас ждет путешествие по подземным ходам разных оттенков — от бледно-розового до ярко-красного, и единственное разочарование может подстеречь, если врач, встретив заинтересовавшее его формой и цветом образование, воскликнет: «О, какой замечательный рак!» А если этого не произойдет, вы возвращаетесь домой в уверенности, что здоровы всеми потрохами, до самого желудка (ну, более или менее, прошу прощения за приблизительность). И даже если осмотр покажет обратное — лучше знать это сразу, может быть, еще есть время исправить. Так что каждому человеческому существу следует (с разрешения своего врача) проходить через этот опыт каждые два года — благо современная медицина это позволяет.

Потом, через несколько дней, медик вручит вам цветную фотографию вашего кишечника. Если хотите — можете заказать для нее рамочку и повесить на стену, рядом с фотографиями своих предков или своей собственной — младенцем на леопардовой шкуре, как было принято когда-то.

Единственная проблема заключается в том, что толстые кишки всех людей, находящихся в добром здравии, похожи друг на друга, и в этом состоит мудрость природы, постоянно воспроизводящей в многочисленных единичных случаях общие законы — может быть, несколько однообразно, но давая нам возможность отгадывать свои загадки. Так что вы можете наслаждаться цветной фотографией своей толстой кишки (пути нарциссизма неисповедимы), но оставаться при этом совершенно равнодушным к кишечнику других людей. Что мне кажется гуманным и естественным. Почему меня должны интересовать кишки Ширака или Клинтона? Даже у Шэрон Стоун есть кое-что поинтереснее ее кишечника, иначе Пол Верховен не снял бы свой «Основной инстинкт», а сделал бы научно-популярную документалку.

Так вот, господин, о котором идет речь, купил в Интернете место под домашнюю страницу (что сколько-то стоит), чтобы показать всем фотографию своей толстой кишки. Попробуем порассуждать, что за психологическая драма кроется за таким решением. Человек, которому жизнь не дала возможности выделиться, обратить на себя внимание не то что потомков, но даже современников, решается — не до жиру, быть бы живу! — войти если не в историю, то уж хотя бы в современность, показывая миллионам потенциальных сетевых странников свою собственную прямую кишку, ничем не отличающуюся — вот ведь совпадение — от прямой кишки кого бы то ни было. Кто-то ради того, чтобы стать знаменитым, убивает собственных родителей. Есть и такие, кто отправляется блистать собственным ничтожеством на ток-шоу. Среди всех возможных решений вышеописанное покажется наименее опасным для окружающих.

Тем-то и прекрасна анархия Интернета. Кто угодно имеет право демонстрировать собственную незначительность. Потому что миллионы незначительностей чисто статистически образуют нечто значительное, на радость исследователю. Он сделает мгновенный снимок, который много скажет о современной трагедии одиночества и безвестности. По сравнению с Геростратом, который, чтобы войти в историю, сжег храм Артемиды Эфесской, нанеся ощутимый вред обществу (хотя, как говорил Станислав Ежи Лец, прежде чем проклинать Герострата, хотелось бы взглянуть на храм этой самой Артемиды Эфесской), уж лучше выставить наружу собственные внутренности — и заставить потерять, самое большее, немного денег на соединение.

1995

„Pictura est laicorum literatura“ [142] Картинка — письменность мирян (лат.) . , — говаривали в Средние века. И действительно, с неграмотными (которые тогда составляли большинство) можно было общаться только посредством изображений. Потом была изобретена печать и все изменилось — только, разумеется, не для неграмотных. В какой-то момент показалось, что эра галактики Гуттенберга закончилась и началась эра изображений. Все стали теленеграмотными — пока не появился компьютер, снова перевернувший положение вещей: чтобы им пользоваться, нужно уметь читать, и очень быстро.

Коммуникация посредством изображений часто оказывается необходимой: например, в аэропортах, где скапливаются люди, говорящие на разных языках, полезно обозначать туалеты мужской и женской фигурками, а рестораны — перекрещенными ножом и вилкой. Речь в этом случае идет о символах (или иконах), понятных всем. Но не лучше ли в таком случае представлять «Алиталию», «Эр Франс» и «Люфтганзу», а еще лучше — Париж, Алжир, Пизу — также картинками, а не словами? Ладно — Пиза, там можно поместить башню на картинку, но как быть с Дечимоманну? Желая попасть на Сардинию, можно по ошибке оказаться в Кейптауне.

Что-то в этом роде случается порой за компьютером. От него требуется быть friendly, то есть дружественным, что понимается как «дуракоустойчивость»; считается, что идиот лучше понимает не слова, а иконки. Сама идея ошибочна: любой идиот, раз уж он пользуется компьютером (я не говорю — для видеоигр, но для того, чтобы писать, вести счета и списки, рисовать таблицы, посылать почту, вступать в контакт с сообществами педофилов), умеет читать.

Теперь этому идиоту приходится запоминать бесчисленное множество иконок, причем не все они понятны интуитивно. Я пишу в Winword 6 — и уже запомнил иконки, обозначающие «закрыть», «открыть», «сохранить» и «распечатать документ». Но, например, там есть одна, представляющая из себя квадратик с рядом точек посередине. Интуитивно отнюдь не очевидно, что она обозначает «разделить окно», — и к тому же очень похожа на другую, «вставить таблицу», и пугающе похожа еще на одну, «границы и заливка». Поскольку я часто разделяю экран на множество окон, когда хочу выбрать один вариант (вот этот самый, который вы сейчас читаете), я пользуюсь этой функцией действительно как идиот. Вверху экрана написано «окно», я кликаю на это слово, и появляется всплывающее меню, в котором говорится, что я могу, по порядку, создать окно, расположить его рядом, разделить.

Подсоединившись к Italia on line, я обнаруживаю наверху сердечко. Это что, вход в эротический чат? Нет, это означает «список служб» (вы уловили гениальную идею? Я нахожу службы по своему вкусу, и они западают мне в сердце). Но если я намерен пользоваться службами Italia on line, то, очевидно, я не пещерный человек, могу прочитать наверху слово «службы» и выбрать те, которые мне действительно послужат. Это элементарно. Чего уж говорить о корзинах. Поначалу это была великолепная идея, позволяющая кому угодно понять в мановение ока, куда девать ненужный файл. Но сегодня у каждой программы имеется своя собственная корзина, а ее графическая идея меняется от оболочки к оболочке: теперь она не просто откровенно копирует корзинки-прототипы из ивовых прутьев, а выглядит то как железный ящик, то как горшочек меда. Кое-где обнаруживается открытая дверь, позволяющая догадаться, что ты откуда-то выходишь, — но откуда? Из файла? Из программы?