Культура Древнего Рима. том 1

Провинциальные города могли стать базой романизации потому, что они строились на тех же принципах, что античная гражданская община, хотя в Греции и Риме она возникла в результате естественного хода исторического процесса, в провинциях же — в результате римской политики урбанизации. С точки зрения господствующих в них форм собственности, методов ведения хозяйства в рабовладельческих виллах, планировки, организации общественной жизни (деятельность народных собраний, советов декурионов, магистратов, коллегий, раздачи народу, зрелища, рынки) они часто кажутся уменьшенными копиями Рима. Римской, или греко-римской, представляется и их культура. По сходным формулам составляются декреты городских советов, надписи на статуях императоров и «благодетелей» города и его коллегий, посвящения богам и эпитафии, перечисляющие добродетели покойного. Но наличие в этих городах хотя бы и получивших римское гражданство провинциалов и населенной преимущественно провинциалами сельской территории города накладывало более или менее заметный отпечаток на его культуру. Масштабы воздействия зависели от разных причин: доримской истории города или поселения, ставших римскими колониями и муниципиями, социальной структуры населения, характера экономики, большей или меньшей близости к границам и, соответственно, большей или меньшей роли военного элемента в городе и общения с зарубежными племенами и т. д. Факторы эти определяли взаимопроникновение или взаимонесовместимость привнесенного Римом с местными традициями, вклад того или другого элемента в культуру провинциального города.

Тот же, собственно, вопрос, но под несколько иным углом зрения рассматривается на материале памятников искусства и религии кельтских областей Римской империи, что дает возможность выяснить, в какой мере и в какой форме романизация была воспринята разными классами провинциального населения и в какой мере кельтская культура, отражавшая особое мировоззрение ее создателей, продолжала жить и развиваться, какова была дальнейшая судьба сложившейся под властью Рима кельто-римской культуры. Памятники кельтского искусства Галлии и Испании, кельтской религии дошли до нас, хотя и в небольшом числе, с дорийских времен. В эпоху римского владычества они сосуществовали с античными, а с середины III в. снова растет их число; сходные по стилю памятники продолжали изготовляться и в раннее средневековье. Все это дает право заключить, что стиль этот не был результатом неумелости туземных мастеров или упадка, «варваризации» (в смысле огрубления, примитивизации) античного искусства, как часто считают, а отвечал глубоким потребностям, мировосприятию тех классов и слоев кельтского общества, которым вследствие их Социального устройства их собственная культура была ближе и понятнее, чем античная.

Анализ римской культуры доводится в основном до конца III в. Это обусловливается пониманием ее как культуры, возникшей и развивавшейся на основе идеологии граждан античной городской общины и ее многовековой эволюции. В некоторых отношениях на протяжении многих веков римской истории эта идеология и культура модифицировались и трансформировались в очень значительной степени. Но пока город, воспроизводивший так или иначе античную гражданскую общину, оставался основной социально-политической ячейкой римской державы, культура сохраняла основные черты, присущие ей с самого начала. Но когда после кризиса III в. коренным образом оказались перестроенными экономика, общественный и государственный строй империи, когда города утрачивают свой характер античных гражданских общин, меняется и идеология разных классов и социальных слоев и, соответственно, культура. На смену античной культуре приходит христианская; на смену более или менее унифицированной греко-римской культуре, распространенной в пределах Римской державы, культуры провинциальные, с возрожденными местными традициями, уже близкие к идущим им на смену «варварским». Начинается новая эпоха истории мировой культуры, в которую римская и греко-римская входят лишь как один из компонентов.

В заключении к своей последней книге «Политические учения древнего Рима» С. Л. Утченко определяет путь, пройденный античным обществом и отразившийся в его идеологии, как эволюцию «от полиса к империи», «от гражданина к подданному». Для гражданина характерны были непосредственные, «неотчужденпые» связи в системе «община — гражданин», т. е. «связи соучастия». Для «подданного» определяющими стали связи в системе «империя — подданный», т. е. «связи подчинения» [2] Утченко С. Л. Политические учения древнего Рима III–I вв. до н. э. М., 1977. с. 229. . Как же отражалась в идеологии римского общества и его различных социальных слоев эта эволюция, сыгравшая огромную роль в эволюции римской культуры в целом?

В последнее время пересмотр сообщений античных авторов в свете новых археологических открытий заставил историков отказаться от гиперкритического отношения к этим известиям и в какой-то мере восстановить начальную историю Рима и его древнейшие традиции. Правда, сведения

о традициях относятся главным образом к области религии, культа, о других же сторонах идеологии граждан архаического Рима мы можем узнать лишь из источников, относящихся к гораздо более позднему времени. Однако отнестись к ним с определенным доверием позволяет удивительная живучесть институтов, возникших в архаические времена и знакомых, хотя и не всегда понятных, каждому римлянину с детства. Сохранялись обряды и праздники, связанные еще с теми общинами, из синойкизма которых возник Рим, жрецы и боги отдельных курий, самая организация населения по центуриям и трибам, наименования триб и многое другое [3] Capagrossi-Colognesi L. Storia delle istituzioni romani arcliaici. Roma, 1978, p. 39 46–47, 76–77, 125, 207, 216–220. .

Реминисценции прошлого у римлян вообще никогда окончательно не угасали. К ним же можно отнести обычай хранить в домах членов старинных родов изображения предков и вспоминать их деяния на похоронах их потомков, привлекавших множество зрителей и слушателей, что укрепляло силу традиции, связь с отдаленным прошлым. А это позволяет полагать, что некоторые черты, связывавшиеся впоследствии с «нравами предков», если и не вполне соответствовали реальности, то все же отвечали более или менее осознанному, уже тогда создававшемуся идеалу римлянина как сочлена римской гражданской общины — civitas.

Гражданская община, конечно, не оставалась неизменной, пройдя путь от постепенно расширявшегося небольшого ядра будущего Рима к его конституированию в настоящий город, уже притязавший на гегемонию над соседями, от патриархальной сакральной власти первых царей через монархию этрусских правителей к аристократической республике, а затем к победам плебса, от господства родового строя и относительного равенства к имущественной и сословной дифференциации, к организации по цензовому и территориальному принципу, к росту зависимости простого народа от патрициев, преодоленной лишь в результате вековой внутренней борьбы. Все эти пертурбации несомненно должны были оказать серьезное влияние на идеологию, но некие основные ее элементы сохранялись, так как оставался, при всех его изменениях, основной костяк организации общества: деление на сословия и функциональные группы, деление на цензовые классы, тождественность социальной и воинской организации, сосуществование сената, народного собрания и царя, затем замененного магистратами, разделение контролируемого общиной земельного фонда на индивидуальные участки и ager publicus, ориентация на постоянное расширение этого земельного фонда, а значит, на войну и гегемонию, сперва над Лацием, затем над всей Италией.