Владимир Шахрин - Открытые файлы

Мимо чашки льется чай,
Мимо стакана льется вино,
Мимо этого дома идут поезда...
И жизнь проходит мимо, но
Мне все равно.

Мимо пролетают птицы на юг,
Здесь на этом диване когда-то сидел друг,
Но с чернильницы упала крышка —
Я не пишу другу, чернила высохли.
Высохли слезы всех моих дам,
Они давно сели в поезд и уехали на БАМ,
На БАМе, как известно, дамам делать нечего,
Им не стало легче, и каждый вечер...

Мимо чашки льется чай,
Мимо стакана льется вино,
Мимо этого дома идут поезда,
И жизнь проходит мимо...

И вот уже с полки падает посуда,
Каждый вечер, непонятно откуда,
Ее приносят люди с пивом — я их не просил.
Откуда у нас у всех хватает сил,
Хватает сил терпеть всю эту тряску,
Хватает сил верить во все эти сказки,
Ненавидеть свой дом —
И возвращаться домой,
Каждый вечер умирать,
А на утро снова как живой...

Мимо чашки льется чай,
Мимо стакана льется вино,
Мимо этого дома идут поезда,
И жизнь проходит мимо, но...

Мимо чашки льется чай,
Мимо стакана льется вино,
Мимо этого дома идут поезда...
И жизнь проходит мимо, но
Мне все равно.

Я с надеждой смотрю в эту чистую воду,
Камарека, дай мне свободу,
Помоги мне быть новым с каждым рассветом.
Через Волгу в Каспий следующим летом:
Там зажечь огонь на заброшенном пляже
И, быть может, понять, что — чужое, что —
наше,
И на время забыть, что мы все игроки.
Камарека, помоги.

Ты напоишь меня росой спозаранку,
Ты мне простишь эту вечную пьянку,
Ты согреешь меня своим бабьем летом —
И, может быть, здесь найду я ответы.
Будем петь по ночам любимые песни,
Раздавать друг другу награды из жести,
И на время забудем, что мы все игроки.
Камарека, помоги.

Ты умеешь хранить холод талого снега,
У тебя глубина звездного неба,
Мы видим в воде свое отражение,
И глядя в себя, мы просим прощенья.
И зажжем огонь на заброшенном пляже,
И, быть может, поймем, что — чужое, что —
наше,
И на время забудем, что мы все игроки...
Камарека, помоги.

Будем петь по ночам любимые песни,
Раздавать друг другу награды из жести,
И забудем, что мы уже почти старики,
Камарека, помоги...

Она мила
И молода,
Не вдруг —
Она была такой всегда.
И он бы мог
Спокойно жить,
Если б сумел
Ее не полюбить.
И он пытался ей звонить,
Он сам себя хотел отговорить.
Она в ответ
Ему молчала —
О том, что так она уже устала.
И смотрит он
В пустой экран,
Он вновь читает фантастический роман,
И с легкой грустью на лице
Он знает, чем закончится в конце.

И где-то дождь июньский льет,
И он ее, и он ее, конечно, ждет.
Она летит
Ему навстречу,
И, может быть, и, может быть, еще не вечер.

И смотрит он
В пустой экран,
Он вновь читает фантастический роман,
И с легкой грустью на лице
Он знает, чем закончится в конце.

И смотрит он
В пустой экран,
Он вновь читает фантастический роман,
И с легкой грустью на лице
Он знает, чем закончится в конце.

Она мила...

Подъем. Надо себя заставить
Снова открыть глаза,
Пока еще в поле роса,
Пока не слышны голоса.
Пора. Пора начинать бросать
Врать, изменять и тупо бухать.
Пружина уже взведена,
Попробуй ее разжать.
Откуда берутся черные дыры
На небе и на потолке?
Все больше свободных мест
В списке званых гостей,
Плохих новостей
У Деда Мороза — целый мешок.
Каждое утро
Одно и то же...
Милые тешатся
Там, за окном.
По телевизору — брань.
Боже, какая дрянь
В голову лезет с утра...

Пора. Конечно, пора
Выметать эту дрянь со двора,
Но там — уже детвора,
А она-то пока ни при чем.

Откуда берутся черные дыры
На небе и на потолке?

Все больше свободных мест
В списке званых гостей,
Плохих новостей
У Деда Мороза — целый мешок.
Каждое утро
Одно и то же...
Плохих новостей
У Деда Мороза — целый мешок.
Каждое утро
Одно и то же...

Шок...

Не испугай свою светлую музу,
Она так не любит медные трубы,
Она не привыкла к рукам, ласкающим лживо,
К словам, обещающим быстро и много.
Вспомни, откуда она приходила к тебе —
Твоя светлая муза.

Она родилась в маленьком доме,
Где окна смотрели на серые горы,
Синоптики там врали беззлобно —
Они обещали попутного ветра.
Она поверила им, она вошла в твои двери,
Все музы наивны.

Она так любила, когда весеннее солнце
Сквозь ветви еловые падало в воды
Апрельского снега, что с шумом уносит
Всю зимнюю грусть, взамен оставляя
Танцы рук неумелых. Она так любила
смотреть на
Нас, ищущих чуда.

Она приходила в дом вместе с друзьями,
Так странно смотрела на жидкость в стаканах.
Она ревновала, когда ты думал о грешном,
Приняв ее облик, до утра оставалась.

А утром ты, уходя, старался не испугать
Свою светлую музу.

Нет, не так уж плохо все у нас,
Есть еще в душе надежда.
Я еще увижу глубину небесных глаз,
Я еще спою, как прежде:

Родная, не плачь,
Родная, не плачь,
Моя родная, не плачь,
Ты слышишь, родная, не плачь.

А ты помнишь, лес нас прятал в тень,
Долгий век считала нам кукушка.
Это был последний летний день,
Я шепнул тебе на ушко:

Родная, не плачь,
Родная, не плачь,
Моя родная, не плачь,
Ты слышишь, родная, не плачь.

Пели песни под окном коты,
А по радио Боб Марли.
В лунном свете танцевала ты,
Помню, что тогда сказал я:

Будет все у нас хорошо,
Будет все у нас хорошо,
Будет все у нас хорошо,
Будет все у нас хорошо.

Родная, не плачь,
Родная, не плачь,
Моя родная, не плачь,
Ты слышишь, родная, не плачь.

Ты закрываешь окно:
Нет смысла смотреть туда,
Там за окном вода,
Три недели грязь и вода — беда.

Какой-то сезон дождей
В нашем озябшем дворе,
Какой-то, какой-то блюзовый тон
В моей игре, в моей игре.

Тихо стучат в окно
Дождинки — слезы небес,
Мне теперь все равно,
На мокром окне я ставлю крест.

Но как мне тебя забыть,
Но как мне тебя простить,
Как мне оставить в своей душе
Маленький белый ход для любви.

Я ставлю крест
На этом лете и на себе.
Сколько красивых мест без воды
На этой земле.