Марк Уральский - Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В России термин «нигилизм» впервые употреблен Н. И. Надеждиным в опубликованной в 1829 в «Вестнике Европы» статье «Сонмище нигилистов». Несколько позже, в 30–40-х гг. 19 в., его использовали Н. А. Полевой, С. П. Шевырев, В. Г. Белинский, М. Н. Катков и ряд других русских писателей и публицистов, при этом употребляя термин в различных контекстах. С ним были связаны как положительные, так и отрицательные моральные коннотации. М. А. Бакунин, С. М. Степняк-Кравчинский, П. А. Кропоткин, напр., вкладывали в термин «нигилизм» положительный смысл, не видя в нем ничего дурного. Ситуация изменилась во 2-й пол. 19 в., когда термин «нигилизм» приобрел качественно новый и вполне определенный смысл. Нигилистами стали именовать представителей радикального направления разночинцев-шестидесятников, выступавших с проповедью революционного мировоззрения, отрицавших социальные (неравенство сословий и крепостничество), религиозные (православно-христианская традиция), культурные («официальное мещанство») и иные официальные устои общества до- и пореформенной России, общепринятые каноны эстетики и проповедовавших вульгарный материализм и атеизм. Отличительной особенностью российского нигилизма становится попытка в области осмысления социальных феноменов опереться на естественнонаучную теорию дарвинизма и экстраполировать ее методологию на процессы эволюции социума (человек есть животное; борьба за существование — основной закон органического мира; ценно и важно торжество вида, индивид же есть величина, не заслуживающая внимания). Рупором подобным образом понимаемого нигилизма в России нач. 60-х гг. 19 в. становится журнал «Русское слово», ведущую роль в котором играл Д. И. Писарев. При этом, правда, сам Писарев игнорировал термин «нигилизм» и предпочитал именовать себя и своих единомышленников «реалистами». Повсеместное распространение подобное толкование термина «нигилизм» получило с выходом в свет в 1862 романа И. С. Тургенева «Отцы и дети», главный герой которого «нигилист» студент Базаров отстаивал мысль о том, что «в теперешнее время полезнее всего отрицание», и выступал с разрушительной критикой социального устройства, общественной морали, образа жизни господствующих слоев российского общества [ «Нигилизм» НФЭ].

В романе «Отцы и дети» (Гл. 5) также предлагается четкое определение данного типа личности:

Нигилист — это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип [77] Тургенев писал о Базарове: «Я хотел сделать из него лицо трагическое — тут было не до нежностей. Он честен, правдив и демократ до конца ногтей ‹…›. и если он называется нигилистом, то надо читать: революционером» (Письмо И. С. Тургенев — К. К. Случевскому, 14(26) апреля 1862 г. (Париж): letter-51.htm .

Отличительными чертами русского нигилизма, представителями которого в большинстве своем были разночинцы, являлись вера в будущее народа и одновременно критика его темноты и невежества, стремление к общественной активности с целью переделать жизнь.

Впоследствии русская литература дала целую галерею образов нигилистов от Рахметова и Лопухова в произведениях Чернышевского (где образы нигилистов-революционеров были выписаны с большой симпатией) до явных антигероев в романах Достоевского, Писемского, Лескова и др. Во 2-й пол. 19 в. термин «нигилизм» активно использовался правоконсервативной публицистикой для характеристики представителей революционного народничества 1860–70-х гг. и русского освободительного движения в целом [ «Нигилизм» НФЭ].

Поскольку одной из важнейших составляющих умонастроения нигилистов-«шестидесятников» являлся атеистический материализм, христианский антисемитизм — важнейшая составляющая идеологической и бытовой юдофобии, естественным образом исключался из контекста их отношений к евреям и «еврейскому вопросу» в России в целом. Однако неприязнь к евреям в их представлениях оставалась достаточно выраженной — как к чужеродцам-эксплуататорам, и «кагалу» [78] Кагал (ивр. — « собрание народа, сход ») — орган общинного самоуправления, стоявший во главе отдельной еврейской общины в диаспоре и являвшийся посредником между ней и государством, в широком смысле слова община, в узком — административная форма самоуправления общиной у евреев Восточной Европы в XVI–XIX вв. В Российской империи с 1844 г. кагалы повсеместно упразднены, с передачей их дел городским общественным и сословным установлениям. Исключение составляли Рига и города Курляндской губернии, где кагалы просуществовали до 1893 г. Русские публицисты-антисемиты в своей своих работах утверждали, что кагалы продолжают существовать, представляя собой государство в государстве, отчужденное от всего нееврейского и корпоративно эксплуатирующее христианское население, см. также «Кагалы у истоков традиции» в [РЕБЕЛЬ]. — представителям этнической общины («талмудически-муниципальной республики»), существующей по своим малопонятным законам и отчужденной от основной массы российского социума. На этой почве в постановке «еврейского вопроса» для всех шестидесятников заметны метания между нетерпимостью и толерантностью.

Одним из примеров такого рода мировоззренческой антиномии является писатель Николай Лесков. На личности Лескова и его отношениях с Антоном Чеховым мы подробно остановимся в следующей главе.

Либерализации тогдашнего общества в плане появлению возможности вести открытые дискуссии на самые разные социально-политические темы способствовало принятие в 1865 г. нового закона о печати, упразднившего цензуру, свирепствовавшую при Николае I. По новому закону:

Цензурировались лишь брошюры и небольшие по объему произведения. Книги оригинальные объемом свыше 160 страниц и переводные объемом свыше 320 страниц цензуре не подвергались. Издатели отвечали перед судом за издание противозаконных текстов. Газеты и журналы, получившие лицензию, издавались также без цензуры. В случае нарушений пунктов закона делались предупреждения. После третьего предупреждения издание закрывалось. По сравнению с <���предыдущей и последующими> эпох<���ами> или советским режимом состояние печатного дела в России переживало эру невиданного либерализма [ЭНГЕЛЬ].

В атмосфере невиданной доселе на Святой Руси свободы слова на страницах русской печати развернулась жаркая идеологическая полемика. Консерваторам, выступавшим против реформ и боровшимся за сохранение традиционных устоев русской жизни, противостояло мощное либерально-демократическое направление реформистов-западников. Наиболее радикальные из них — так называемые революционные демократы, были убеждены, что народ освободит не царская милость, не правительственная реформа, а только победа революции. В своих легальных произведениях они проводили идеи крестьянской революции, а в подпольных бесцензурных изданиях прямо звали крестьянскую Русь к топору. Все участники российского общественно-политического дискурса признавали исключительную роль литературы в формировании их взглядов. Этим во многом объясняется художественно-публицистическая деятельности братьев Аксаковых, Чернышевского, Достоевского, кн. Мещерского, Лескова и др.