Марк Уральский - Достоевский и евреи

Человек, манифестировавший, что он плоть от плоти «народа», в набросках к роману «Бесы» «намечает образ одного из главных положительных героев как “новую форму боярина”» [ФМД-ПСС. Т. 12. С.117]. Однако здесь стоит помнить, что, вопреки процветающему в современной России апологетическому, лишенному даже следов критического анализа достоевсковедению,

великий мастер романа Достоевский вообще не может быть признан непогрешимым. Напротив, своеобразнейшая черта его дарование — это право на ошибку, обеспечивающее ему свободу, непосредственность и горячность его художественной речи [ГРОССМАН Л. П. (I). С. 33],

— в первую очередь — добавим от себя — в публицистических текстах.

А вот мнение на сей счет представителей русского Зарубежья. Известный историк литературы Константин Мочульский [44] Вслед за Достоевским он, как религиозный мыслитель, провозглашал тезис, что преодоление духовного упадка современной Европы должно сопровождаться развенчанием «секулярного гуманизма» культуры XIX в. , один из руководителей парижского объединения «Православное дело», пишет, что:

Консерватизм Достоевского — особенный; бывшему петрашевцу и каторжнику не по пути с реакционером Мещерским. Ненависть к социализму и славянофильская мечта о христианской империи привела писателя в лагерь крайне правых. Он оказался в стане врагов. Какое трагикомическое недоразумение это сотрудничество величайшего духовного революционера с издателем «Гражданина»! [МОЧУЛЬСКИЙ. С. 388].

Другой исследователь творчества Достоевского, русский эмигрант «второй волны» Д. В. Гришин, отмечает, что:

Крайности были характерны для Достоевского. В 1873 году он делается редактором одного из самых консервативных журналов — «Гражданина и в этом же году помещает в этом журнале статью под названием «Одна из современных фальшей». В ней Достоевский прославляет свое революционное прошлое, восхваляет революционеров, показывая их как лучших людей нации. Сам он решительно заявляет, что в то время был убежденным революционером. Несмотря на это заявление до настоящего времени существует миф, что Достоевский в кружок Петрашевского попал случайно, случайно был арестован, случайно на его деле оказалась надпись «Один из важнейших», случайно был приговорен к смертной казни и сослан на каторгу.

Здесь слишком много «случайностей». <���…> для уничтожения мифа, приводим рассказ А. Майкова о роли, которую играл Достоевский в революционных кружках. Майков всегда был настроен очень консервативно и у нас нет оснований не верить его рассказу. Кроме того, все это подтверждается и другими источниками. «Приходит ко мне Достоевский, — пишет Майков, — приходит в возбужденном состоянии и говорит, что имеет ко мне важное поручение. — Вы, конечно, понимаете, — говорит он, — что Петрашевский болтун, несерьезный человек и что из его затей никакого телку выйти не может. А потому из его кружка несколько серьезных людей решили выделиться, но тайно и ничего другим не сообщая, и образовать особое, тайное общества с тайной типографией, для печатания разных книг, и даже журнала, если это будет возможно… Вот нас семь человек <���…>. Мы осьмым выбрали вас. Хотите ли вы вступить в общество? — Но с какой целью? — Конечно, с целью произвести переворот в России».

<���…> Итак, Достоевский выступал как заговорщик, думающий «произвести переворот в России», так что — элемент случайности в его аресте отпадает.

<���…> В том, что существующий порядок должен был кончиться Достоевский не сомневался, но вставал вопрос как? На Западе должна быть революция, а Россию спасет от революции православие. Как видно, в этом случае Достоевский оказался плохим пророком.

<���…> И вот такой человек становится редактором «Гражданина»! Понятно, что работать там ему было трудно. Отношения с издателем журнала князем Мещерским делались все напряженнее и Достоевский через год покидает журнал. Консервативно настроенные друзья упрекали его в измене, не понимая, что Достоевский никогда не был полностью с ними. Он был вечным бутовщиком против всего, что ограничивало и угнетало свободу человека.

Таким Достоевский встает перед нами и по другим воспоминаниям современников. «Говорил Достоевский очень хорошо, красиво и убежденно — пишет В. Микулич. — Он громил католичество и папство, громил гнилой Запад с его культурой и жизнью, в которой все подкопано, расшатано и не сегодня-завтра, рухнет и исчезнет… Он говорил не раз, что «нищей» земле нашей суждено, может быть, сказать новое слово миру. Он горячо верил в высокую миссию русского народа». Далее Микулич пишет, что Достоевский был далек от людей подобных князю Мещерскому и Страхову. «Какие они единомышленники?… Те любят то, что есть. Он любит то, что должно прийти. А если он так ждет, так ждет того, что должно прийти, значит он не так уж доволен тем, что есть» [ГРИШИН (I). С. 23–24].

Здесь опять-таки можно найти антиномию: Достоевский превозносит «почву» (в потенции) и одновременно не доволен тем, что она порождает в реальности.

В конфликтной ситуации Достоевский способен был и на фрондерство, что, например, имело место в ситуации с романом «Подросток.

9 марта 1874 года писатель уходит из «Гражданина», отказывается от 3000 р. годового содержания и остается без всяких средств. В апреле он едет в Москву запродать в «Русский Вестник» проект своего нового романа <���«Подросток»>. Но Катков не решается заплатить 250 рублей с листа и дает ответ уклончивый. В феврале 1874 года писатель на несколько дней приезжает в Петербург и привозит в редакцию «Отечественных Записок» первые две части романа. Некрасов встречает его «чрезвычайно дружески и радушно» [МОЧУЛЬСКИЙ. С. 398].

Роман был опубликован в некрасовском либерально-демократическом журнале «Отечественные записки» в 1875 г., что, несмотря на смягчающие ситуацию разъяснения Достоевского, в правоконсервативном лагере было воспринято как идейное ренегатство.

Интересно, однако, что консервативный антиэгалитаризм [45] Русские консерваторы являлись решительными противниками социального равенства в любой его форме. Единственным подлинным равенством признавалось ими равенство людей перед Богом. Ими постулировалось, что неравенство людей в своих способностях естественно и благотворно для развития общества, ведь именно неравными большинству способностями и талантами выдающихся личностей человечество обязано всеми достижениями науке и технике, литературе и искусству. Но если люди не равны друг другу в способностях, то, по их мнению, вполне естественным являлось и то обстоятельство, что в обществе существует социальная иерархия. Достоевского, его тесная связь с сановной бюрократией (кн. Мещерский, Победоносцев, Катков) и Двором [46] Нужно думать, что Победоносцев, дававший царям ряд советов в области их культурных интересов и отношений, подал мысль Александру II пригласить Достоевского для бесед со своими младшими сыновьями. С начала 1878 г. начались собеседования писателя с вел. князьями Сергеем и Павлом, продолжавшиеся и в последующие годы. <���…> Вскоре после этого Достоевский, по приглашению брата царя генерал-адмирала Константина Николаевича, выступает в той же роли перед его сыновьями Константином (будущим «К. Р.») и Дмитрием. Воспитательное значение этих встреч всячески подчеркивалось свыше. Знаменитый писатель призывался раскрывать великим князьям их роль в современной истории, морально наставлять и политически направлять их [ГРОССМАН Л. П. (I). С. 22–23]. , не стали, сами по себе, предметом широкого критического обсуждения в среде его современников [47] Особо отметим, что если Достоевский, как «Вам благодарный, Вам верный и Вас беспредельно любящий слуга Ваш» подносил свои сочинения наследнику престола, в недалеком будущем императору Александру III и читал «Братьев Карамазовых» его супруге — в то время еще Вел. княгине Марии Федоровне, то граф Лев Толстой, имевший близкого родственника в ее окружении, напротив, демонстративно отказывался от такого рода выражения своих верноподданнических чувств. . Известно, впрочем, язвительное четверостишие сатирика-демократа Дмитрия Минаева (1873):