Николай Богомолов - Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de siecle до Вознесенского. Том 1. Время символизма

Возможно, здесь надо иметь в виду и стихотворение 1912 года из книги Городецкого, которую Брюсов знал и цитировал:

Земной поэт не отказывается от низкой повседневности не только потому, что в ней есть «простенькие чудеса», но еще и из-за звездного неба, тоже на первый взгляд простенького, но на самом деле осеняющего эту повседневность с проститутками, вином и окурками.

Может быть, будет не лишним сказать в заключение о судьбе того стихотворения Городецкого, на которое, по нашему мнению, реагировал Брюсова. В первой публикации это стихотворение об Адаме. Через год оно превратится в два — одно о себе, другое будет связано с Гумилевым, то есть с теми двумя авторами, которые не побоятся соотнести себя по крайней мере на какое-то время с адамизмом. Эти два стихотворения, кажется, никогда не перепечатывались.

Н. Гумилеву

Венок сонетов Брюсова «Роковой ряд» не раз становится предметом внимания современных исследователей. При публикации в собрании сочинений комментатор А. А. Козловский сообщал: «Брюсов умышленно зашифровал в печати имена лиц, которым посвящены отдельные сонеты. Учитывая это, мы не считаем себя вправе раскрывать их подлинные имена» (II, 458). Однако соблазн был слишком велик, чтобы не испробовать свои силы в раскрытии этого стихотворного «Дон-Жуанского списка» Брюсова.

Впервые, кажется, сделал это В. Э. Молодяков: «1. Е. А. Маслова (Краскова). 2. Н. А. Дарузес. 3. М. П. Ширяева. 4. Е. В. Бурова. 5. И. М. Брюсова. 6. А. А. Шестеркина. 7. Л. Н. Вилькина. 8. Н. И. Петровская. 9. Адресат не установлен. 10. Е. И. Образцова. 11. В. Ф. Коммиссаржевская. 12. Н. Г. Львова. 13. Е. А. Сырейщикова. 14. Адресат не установлен. 15 (заключительный). Адресат отсутствует. 16 (кода). А. Е. Адалис» [33]. В своей биографии Брюсова он назвал еще два имени — Л. Н. Столица и М. В. Вульфарт [34], добавив о второй: «Вне писем и мемуаров остались встречи с юной уроженкой Риги Марией Владимировной (Вульфовной) Вульфарт. Посвященный ей сонет „Рокового ряда“ единственный не озаглавлен именем героини: „Пребудешь ты неназванной, безвестной“» [35]. А. В. Лавров описал отношения Брюсова с тремя из героинь венка сонетов [36].

Однако соотнесение стихотворных текстов с другими брюсовскими документами наводит на дальнейшие раздумья, которыми нам хотелось бы поделиться.

Четвертый сонет цикла звучит так:

Напомним, что В. Э. Молодяков считает героиней его Элю (Елену Владимировну) Бурову, с которой у Брюсова, согласно его позднейшим записям, был мимолетный роман в 1896–1897 гг. Однако на самом деле, если обратиться к брюсовскому дневнику, дело было совсем не так.

Кратко фиксируя события (наряду с развернутыми записями в брюсовском дневнике есть и такая форма) под 21 октября 1895 г. Брюсов записывает: «Маня. Е. В.», и несколько далее помечает: «Схожусь с Еленой Влад., нашей гувернанткой» [37]. Это и есть та самая Эля Бурова, которая появляется в его записях, опубликованных В. Э. Молодяковым, и которую он полагает Юдифью из сонета. Однако все последующие события вовсе не похожи на стихотворные описания: 6 ноября у них состоялось свидание (видимо, в номерах или в отдельном кабинете ресторана), «но „роковая“ черта не была перейдена» [38]. В середине ноября она отказалась (или ей отказали) от места, 17 ноября было последнее свидание, с тем же результатом, что и первое. Общее резюме, в различных вариантах повторенное несколько раз: «Ни капли любви к Ел. Вл. (Эля)». Более они не встречались.

Примерим еще одну кандидатуру. Осенью 1896 г. в семье Брюсовых появляется новая гувернантка — Евгения Ильинична Павловская. Повторяется история Эли — через месяц ей отказывают от места, до апреля 1897 г. они с Брюсовым время от времени встречаются, потом она уезжает на Украину, где в 1898 г. умирает от чахотки [39]. В. Э. Молодяков не угадал ее в «дон-жуанском списке». Он прочитал в разделе «Серьезное»: «1896. Евгения I (Истомина )» [40]. На самом деле в скобках написано: «Ильинишна». Но все равно обстоятельства не позволяют видеть в ней Юдифь — Брюсову она интересна как человек, понимающий поэзию, но не как женщина.

Зато сразу в двух разделах — «Случайные „связи“, приближения etc.» и «Mes amantes» находим кажущееся подходящим имя: Елена III (Коршунова).

Как Брюсов с нею познакомился, мы не знаем. 29 сентября 1896 г. в перечне событий он записывает: «С Леней всю ночь» [41], а вскоре после этого, 6 октября: «Кончено! кончено!

Черт возьми, я слишком позорно начинаю подражать Верлену: — только недавно проповедовал обновление, и теперь, теперь parallèlement 29 и вчера я „наслаждался любовью“ — о пошлое выражение! Смутно, горько, — в душе злоба.

Леня — портниха. Этого нужно было ждать.

Леля — Таля — Маня — Леня.

Вот он, полный ряд! и какая насмешка, что оба его края — вершина, небо и позор, грязь носят оба имена Елены! — а другая насмешка: любя Лелю, я проповедовал разврат, проводя грязные ночи с Леней, я проповедую чистоту, На!» [42].