Марк Уральский - Бунин и евреи

Далее Илья Троцкий особо выделяет роль Сержа де Шессена в деле популяризации имени Бунина, а также осторожно напоминает читателям о политической подоплеке награждения Бунина Нобелевской премией:

«…русские писатели незнакомы скандинавскому читательскому миру и мало переведены. А если переведены, то найти издателя для русского писателя-эмигранта, даже такого масштаба, как Бунин <���…> нелегко. И в этом отношении огромная заслуга перед русскою литературою принадлежит, по справедливости, русско-французскому литератору Сержу де Шессену, стокгольмскому корреспонденту агентства Гавас 34, <���который> отыскал книгоиздателя Гебера 35, вот уже третий год издающего произведения Бунина, и <���…> упорно работал над популяризацией имени писателя и над распространением его произведений в Швеции. Он сумел заинтересовать лучших стилистов Швеции творчеством Бунина <���…> Спрос на произведения Бунина так возрос, что издатель принужден был в срочном порядке заняться новым изданием бунинской прозы.<���…>

Еще посейчас жюри бьется над выработкой нового этикета выдачи премий. Какой посланник будет представлять королю Бунина? Под каким флагом Бунина приветствовать? Русского национального флага формально больше не существует, эмигрант-писатель никаким посланником не защищен. <���Однако> присуждение литературной премии Бунину ничего общего с политикой не имеет. Это лишь заслуженное признание художественной ценности писателя и только под этим углом должно быть расценено.<���…>

Ивана Алексеевича ждет совсем исключительный прием в Швеции. В его лице нобелевский комитет и русская общественность собираются чествовать русскую литературу».

Илья Троцкий описывает наэлектризованную эмоциями атмосферу тех нобелевских дней, царившую в декабрьском Стокгольме, где «сумеречно, холодно и моросит: не то дождь, не то снег. Не разберешь… – но повсюду слышно, – Бунин, Бунин, Бунин… Самое сейчас популярное имя в Швеции. Оно не сходит со столбцов газет и страниц журналов, глядит из витрин книжных магазинов и складов, а портрет писателя украшает чуть ли не каждый газетный киоск».

А вот, для сравнения, цитата на ту же тему из книги воспоминаний А. Седых:

«Фотографии Бунина смотрели не только со страниц газет, но и из витрин магазинов, с экранов кинематографов. Стоило Ивану Алексеевичу выйти на улицу, как прохожие немедленно начинали на него оглядываться. Немного польщенный, Бунин надвигал на глаза барашковую шапку и ворчал: – Что такое? Совершенный успех тенора» 36.

В корреспонденции «Встреча И. А. Бунина в Стокгольме» от 10 декабря 1933 года И. Троцкий писал:

«Советская печать <���…> замолчала награждение И. А. Бунина Нобелевской премией. И естественно, что шведская пресса не преминула осведомиться у лауреата об его отношении к советскому режиму и советской литературе. Я презираю советский режим, – сказал Бунин <���…> Молодое поколение советских писателей пишет только в порядке «социального заказа». Оно лишено не только свобод, но и независимой творческой мысли <���…> Разумеется, есть и сейчас в России крупные писатели и художники, но все это мастера, создавшие себе имя в досоветское время. Они насыщены культурою, образованием, большой начитанностью и не разучились еще свободно мыслить. Но этот тип писателя я не причисляю к советской литературе. Он стоит особняком и знает свое культурное значение <���…> Советская пропаганда пытается изобразить русскую эмиграцию как беспочвенную массу изгнанников, лишенную не только родины, но морально и духовно деморализованную, не способную ни на какую творческую работу и обреченную на безусловную гибель. И вот одному из этих изгоев присуждена высшая награда за литературу. Не трудно понять значение этого дара для русской эмиграции! Я верю в Россию и верю в будущность русской эмиграции. Русский человек всегда и при всяких условиях остается русским. Он не может забыть своей родины и своей национальности и не способен раствориться среди временно приютившего его народа. Глубоко убежден, что эмиграция еще вернется на родину и что Россия узрит более светлые и счастливые дни…»

Побаловав читателей «Сегодня» эмигрантским пирогом с клюквой от новоиспеченного русского нобелевского лауреата 37, И. Троцкий сразу же спешит подчеркнуть, что высказывание И. Бунина – это, дескать, его ответ «на поведение кремлевских “господ положения”, поскольку местный советский полпред, товарищ Александра Коллонтай 38, поспешила, еще до приезда русского лауреата, холодно, но корректно отклонить приглашение шведской Академии на участие в нобелевских торжествах».

В своих самых «парадных» корреспонденциях от 13 и 14 декабря 1933 года «Шведский король вручил вчера И. А. Бунину Нобелевскую премию» и «И. А. Бунин в центре внимания на нобелевских торжествах» И. Троцкий подробнейшим образом описывает все детали торжественной церемонии, на которой кроме Бунина нобелевские медали были вручены трем величайшим физикам XX века – Гейзенбергу (Германия), Дираку (Англия) и Шредингеру (Австрия) 39. Речь Бунина в подробном изложении И. Троцкого помимо дежурных слов благодарности королю Швеции, Нобелевскому комитету и свободолюбивому шведскому народу была выдержана в сугубо личных тонах, ибо писатель сделал в ней акцент на своей судьбе, сказав сакраментальную фразу, обошедшую все газеты мира: «Кто я такой? Изгнанник, пользующийся гостеприимством Франции, по отношению к которой я <���…> обязан долгом вечной благодарности».

Затем Бунин недвусмысленно дал понять присутствующим, что в свете получения им, эмигрантом, Нобелевской премии все страдания, которые он пережил «в течение последних 15 лет», становятся не «только его личными переживаниями», а приобретают символическое значение, ибо отражают неугасимое стремление всех людей «к свободе мысли и знания», которое является всеобщим человеческим достоянием и которому человечество «обязано цивилизацией».

«Под аплодисменты всего зала Бунин пожимает протянутую ему королем руку. Король передает ему золотую медаль, диплом и чек на 170000 крон. Диплом Бунина самый нарядный из всех 5 дипломов, выданных в этом году Нобелевским комитетом. Шведская художница, которой было поручено украсить диплом Бунина, мастерски справилась со своей задачей, разукрасив его в русском стиле. Лицо Бунина сияет, когда он возвращается на свое место».

Явно любуясь своим литературным кумиром, И. Троцкий не жалеет в его адрес слов восхищения:

«И любопытно: ни один из прочих лауреатов с таким достоинством и с такой выдержкою не принимал из рук короля премии, как Бунин. В его поклоне королю не было ничего верноподданнического и сервильного. Король от литературы уверенно и равноправно жал руку венчанному монарху. Это не ускользнуло от внимания шведов».