Э. Филлипс - Монголы. Основатели империи Великих ханов

Скорее всего, сам Чингисхан на бывшей территории найманов выбрал место для центрального военного лагеря и арсенала.

Но строительство собственно города и зданий вели по приказу Угэдея, который также приказал построить дворец. Каракорум располагался у южного склона нагорья Хангай, в верхнем течении Орхона, у правого его берега. Эта область в течение столетий была одним из центров кочевничества, и иногда, как, например, во времена тюркских ханов, здесь даже занимались земледелием. Точное расположение Каракорума, забытое в течение нескольких веков, удалось уточнить. Раскопки предоставили доказательства, подтверждающие точность древних описаний и хроник, особенно свидетельство Рубрука.

Согласно Рубруку город вне дворца казался совсем не примечательным. В нем было два основных квартала – один сарацинский, в котором располагались рынки и проживали купцы, привлеченные близостью двора и множеством послов, а другой – китайский, в котором обитали ремесленники. Кроме этих кварталов, были еще огромные дворцы, где работали придворные чиновники. В городе насчитывалось 12 храмов со святилищами различных божеств, две мечети и одна христианская церковь, которую окружала толстая кирпичная стена с четырьмя стенами. У восточных ворот располагался рынок, где продавали просо и зерно; у западных ворот продавали овец и коз; у южных – быков и повозки; у северных – лошадей.

Двор великого хана окружали толстые кирпичные стены. Внутри находился дворец, построенный по образцу храма с центральным нефом и двумя крыльями, каждое из которых ограничивали два ряда колонн. Хан восседал на ложе, стоявшем на помосте у северной стены и доступном взгляду любого посетителя. На помост вели две лестницы: по одной вносили кубки, а по другой уносили. Пространство между лестницами и серебряным деревом (см. ниже) было пустым, чтобы там могли пройти чашеносцы и послы, доставившие дары. Справа от великого хана, на особой террасе, восседали его сыновья и братья, а слева – его жены и дочери, за исключением старшей или любимой жены, сидящей рядом с ним.

Возле дворца, подобно амбарам, располагалось несколько длинных зданий, в которых хранились продукты и сокровища. Перед входом, где казалось недостойным проносить мехи с молоком и напитками, стояло серебряное дерево, сделанное захваченным в плен ремесленником Гийомом Парижским. У его подножия сидели четыре серебряных льва, из пастей которых через трубы струилось белое молоко кобылиц. Четыре трубы шли по стволу дерева до вершины, и оттуда напитки стекали в рот золотых змей и вытекали через их хвосты. По одной трубе текло вино, по другой очищенный кумыс, по третьей «боал» – медовый напиток, и по четвертой рисовое пиво. Они накапливались в серебряных чанах на конце каждой трубы. На вершине дерева стоял серебряный ангел с трубой. В потайной камере у подножия дерева находился человек, который дул в трубу ангела всякий раз, как главному виночерпию требовались напитки; со стороны казалось, будто это дует ангел. Услышав сигнал, кравчие в хранилищах наливали в трубы соответствующие напитки. Подобная церемония устраивалась дважды в год – во время весеннего и осеннего пиров.

В китайских документах Каракорум называется Холинь. Согласно китайцам, дворец Угэдея был построен в 1235 г., за год до сооружения городской стены, которая защищала накопленные богатства и служила барьером перед таможенными постами. Рашид сообщает, что Угэдей, построив двор и канцелярии чиновников, решил, что его братьям и сыновьям следует поставить рядом свои дворцы. По дороге из дворца завели почтовые станции, а в хранилищах дворца было достаточно места для 500 повозок с едой и напитками, которые ежедневно доставляли в столицу из провинций.

Два года раскопок, разумеется, недостаточный срок для исчерпывающего исследования, но благодаря им удалось многое прояснить в истории города. Основные раскопки велись на месте дворца и примыкающих к нему зданий, но некоторые – и в самом городе.

Именно они показали, что стены не представляли собой серьезного оборонительного сооружения. Ширина рва едва достигала метра, а глубина – полутора метров. Высота стен не превышала двух метров, хотя вдоль ее верха шла плетеная изгородь. К тому времени монголы достигли такого могущества, что им для защиты не требовались оборонительные сооружения.

В плане город слегка вытянут, длина с севера на юг составляет 2500 м, а ширина – 1500 м (слегка уменьшаясь к югу).

Раскопки восточных ворот, через которые шла дорога на Китай, обнаружили остатки пригорода, тянувшегося по обеим сторонам дороги. В его восточной части находится одна из гранитных черепах, выполненных по китайскому образцу, на которых некогда стояли колонны, – возможно, с надписью для путешественников. Поблизости располагаются остатки длинного строения 6-7 м в ширину, идущего от ворот внутрь. Такой коридор мог препятствовать проходу, и из него можно было наблюдать за посетителями города. В высоком здании основных ворот найдены остатки массивных деревянных колонн (около полуметра в ширину), которые покоились на каменных основаниях. Стены его, по всей видимости, состояли из вертикальных брусьев толщиной около 20 см. У входа, где стояли стражи, была обнаружена прекрасно сохранившаяся кирпичная печь с круглым отверстием, из которого теплый воздух с дымом поступал под каменные плиты всего здания. Было найдено очень много костяных фишек для игры, которой, очевидно, увлекались стражники. Во время раскопок 1950 г. южнее был обнаружен целый склад металлических изделий, в основном сельскохозяйственных инструментов.

В центре города располагалось большое и сложное здание, названное «Домом у перекрестка». Наиболее сохранившиеся его участки выходили на заднюю улицу: они дважды сгорали и их дважды восстанавливали в том же стиле. Крышу покрывала черепица ярких цветов, а притолоки украшали глиняные фигурки рогатых драконов; снаружи и изнутри стены покрывала штукатурка с росписью и изображениями цветов, бабок (суставов животных) и иероглифов. Отапливалось здание таким же образом, как и сторожевое помещение восточных ворот. На небольшом пространстве нашли десять печей для выплавки металла. Среди предметов, произведенных в них, нашли втулки для огромных колес, перевозивших осадные машины и шатры великого хана. Некоторое количество котлов на ножках несомненно предназначалось для нужд армии; кроме того, там нашли наконечники для стрел и сабли.

Образцы чугуна послали в Московский институт стали для анализа, и там установили, что такой чугун невозможно отлить с применением ручных мехов. Необходимую тягу для такой температуры могли получать при помощи мехов, соединенных с водяными колесами. Их приводила в движение вода, поступавшая по каналу из Орхона*[Об изобретении китайцами белого чугуна см.: L. Aitchison, A History of Metals, Vol. I, 236, где говорится, что изобретение было сделано в I столетии н. э. О деталях китайских механических мехов, приводимых в движение водяным колесом вроде того, что было найдено в Каракоруме, см.: J. Needham, Science and Civilization in China, Vol. 4, Part 2, Section 27 (1965), 369, The Metallurgical Blowing-Engines of the Han and Sung, с иллюстрациями 602 и 603, изображающими воздуходувную машину. Она состоит из горизонтального водяного колеса с веслообразными спицами на вертикальной оси и приводится в действие падающей водой. На той же оси имеется колесо, соединенное ременной передачей со шкивом. На оси шкива расположен кривошип, соединенный с поршнем, который поднимает и опускает лопасти мехов. Должно быть, в Каракоруме воду отводили из реки выше по течению, чтобы вода падала с достаточной высоты.]. Остатки канала и прудов можно различить до сих пор. Под остатками кузниц обнаружены каналы, по которым мог под давлением поступать воздух. Возле кузниц нашли печати со словом «иджи», что значит «приказано» или «установлено» – знак царской власти.