Елена Душечкина - «Строгая утеха созерцанья». Статьи о русской культуре

См.: Медовников П. Историческое значение царствования Алексея Михайловича. С. 191.

«И ты отпиши к нам, великий святителю, – пишет царь Алексей, – так ли надобеть петь, или как инак петь надобно, и как у тебя святителя поют, и то отпиши к нам» (211).

Определение этих понятий см.: Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1971. С. 108.

Забелин И. Разрядные книги // Забелин И. Опыты изучения русских древностей и истории. М., 1872. Ч. 1. С. 466. Ср. с текстом «Дворцовых разрядов» на ту же тему: «Того же месяца апреля в 5 день послал Государь встречать мощи святейшаго Иева, патриарха Московского и всеа Русии, по Волоцкой дороге, к Спасу на Всходню (идет перечисление посланных лиц. – Е. Д .). И как встретят мощи святейшаго Иева патриарха, и указал Государь к себе государю отписать <���…>. А как мощи принесли под Москву и поставили за Тверскими вороты в Девичье монастыре у Богородицы страстной со кресты» (Дворцовые разряды. Т. III. Стлб. 504).

Правда, вплоть до XVII века достаточно широко встречаются и сугубо традиционные описания смерти. См., напр., сообщение о смерти царя Михаила Федоровича (Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции / Собрал и издал Попов А. М., 1869. С. 210).

См.: Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970. С. 19–130. Записка Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского опубликована впервые В. О. Ключевским в его книге «Древнерусские жития святых как исторический источник» (М., 1871. С. 435–453).

«Чуждый риторики», «невежда» Иннокентий считал своим долгом точно воспроизвести «святого и великого отца нашего Пафнутия» и создал благодаря этому необыкновенно выразительный образ больного старика…» (Истоки русской беллетристики: Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970. С. 420).

«…В этой записке налицо такие явления литературного ряда, которые осознанно вступают в литературу значительно позднее» ( Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. С. 129).

См.: «В отношении внешних действий религиозности царь стоял, может быть, выше всех из своих современников ( Забелин И. Русская личность и русское общество накануне Петровской реформы. С. 331); «Особую мягкость, особую привлекательность природе Алексея, поступкам его сообщала глубокая религиозность, которая проникала все его существо ( Соловьев С. М. История России с древнейших времен. С. 609. Кн. V. Т. 9–10).

См. уже упомянутое выше письмо Никону, приложением к которому служит статейный список: «Да буди тебе великому святителю ведомо: за грехи всего православнаго христианства, но и паче за мои окаянные грехи, Содетель и Творец и Бог наш изволил взять от здешняго прелестнаго и лицемернаго света отца нашего и пастыря великаго господина кир Иосифа, патриарха московскаго и всея Русии, изволил его вселити в недра Авраама и Исаака и Иакова, и тебе б отцу нашему было ведомо; а мати наша, соборная и апостольская церква, вдовствует, зело слезно и вельми сетует по женихе своем, и как в нее войтить и посмотреть, и она, мати наша, как есть пустынная голубица пребывает, неимущи подружия: так же и она, неимый жениха своего, печалует» (152–153).

Виноградов В. В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем Жития прот. Аввакума // Русская речь. Пг., 1923. Вып. I. C. 208–209. Общность письма Алексея Михайловича с аввакумовским стилем можно проследить во многом. Царь так же, как и Аввакум, нередко отступает от непосредственного предмета своего повествования, и, желая снова вернуться у нему, пишет: «Дозде да возвращуся на преждереченное, да об отце своем повесть докончаю» (161); «А отзде да возвратимся на преждереченное» (168). Так же, как и Аввакум, Алексей Михайлович часто употребляет в своем сочинении пословицы и разного рода фразеологизмы: «вчерась здорово, а ныне мертвы» (160); «И тот говорит во всю голову кричит» (169); «От земли создан и в землю идет, чего боятися?» (170); «потому и милостина нарицается, что всем ровна, какова первым, такова и последним» (181); «Учить премудра премудрее будет, а безумному мозилие (мозолие; образно: страдания, раны. – Е. Д. ) ему есть» (183). Широко употребляет царь Алексей и просторечия: «яблоку негде было упасть», «нельзя ни пройти, ни проехать», «на злую (великую) силу» (6 раз), «я в двери, а он в другие», «едва с ног не свалился» и др. Как Аввакум называет свой стиль «вяканьем», так и Алексей Михайлович называет свое сочинение «рукописанием непутным и несогласным» (184). Все такого рода примеры показывают, что тот стиль, в основе которого лежит автобиографизм и который до сих пор усматривали только в литературе раннего старообрядчества, распространен был значительно шире, в частности – при дворе. Об общих чертах стиля Аввакума и Алексея Михайловича, касающихся сходства реально-бытового характера художественной детали см.: Демин А. С. Реально-бытовые детали в Житии протопопа Аввакума (К вопросу о художественной детали) // Русская литература на рубеже двух эпох (XVII – начало XVIII в.). М., 1971. С. 232–233.

См.: Вениамин, арх . Новая скрижаль, или Объяснение о церкви, литургии, о всех службах и утварях церковных. Изд. 15‐е. СПб., 1891. С. 382–383.

О различии источников информативности канонического и внеканонического искусства см.: Лотман Ю. М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки: Сб. статей. М., 1973. С. 16–22.

Ср. с описанием агонии в повести Л. Толстого «Смерть Ивана Ильича», где умирающему герою кажется, что его засовывают в черный мешок, а он изо всех сил отбивается и кричит.

Св. Феодора (Феодора Цареградская) прислуживала св. Василию Новому (ум. ок. 944), и когда она скончалась, то по молитвам Василия Нового явилась его ученику Григорию и рассказала ему, как душа ее проходила мытарства после смерти и как ей помогла молитва блаженного Василия.

Вилинский С. Г. Житие св. Василия Нового в русской литературе. Ч. 2. Тексты жития. Одесса, 1911. С. 415 (1-я ред.), 757 (2-я ред.). Во второй редакции это изображение особенно выразительно.

Ср. с объяснением смысла предсмертного взгляда Феодосия Печерского в его Житии; «Се бо яко же разумети есть, яко видение неко есть видев, сице нарече» ( Абрамович Д. И. Киево-Печерский патерик. Киïв, 1930. С. 74).

См.: Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X–XVII веков. Эпохи и стили. Л., 1973.