Сергей Лишаев - Философия возраста (возраст и время)

Возможность выбора возрастной идентичности не может не учитываться обществом и государством в социальной политике, в решении вопросов, связанных с образованием, социальным обеспечением и т. д. В такой ситуации философия возраста будет решать две задачи: 1) исследовать специфику возрастов как особых способов человеческого существования и 2) удерживать их внутренне единство, их связность, чтобы не потерять за деревьями леса, за возрастами – человека.

Очевидно, что возраст в современной философии может описываться в разных концептуальных оптиках. Мы полагаем, что одной из многообещающих методологических перспектив для философии возраста является герменевтическая феноменология. Экзистенциальная аналитика, с одной стороны, сохраняет видение человека как целого (как Dasein, как бытия-в-мире), а с другой – позволяет, отправляясь от сущностной взаимосвязи экзистенциальности и фактичности в бытии Dasein, рассматривать разные возрастные формации как способы экзистирования.

В философских работах, посвященных проблематике возраста, внимание фокусируется на анализе отдельных возрастов и на проблемах возрастной динамики. При этом общие понятия философии возраста часто остаются концептуально непроработанными. Философия возраста как особая область философской рефлексии находится в стадии формирования, и обобщающих трудов по данной проблематике немного (см. Приложение 1 к гл. 1). Разработка феноменального поля философии возраста опережает осмысление ее концептуальных оснований. Понять причины такого положения несложно, но согласиться с ним нельзя. Сложившуюся ситуацию надо по мере сил и возможностей менять. Перед тем как перейти к феноменологии возрастных расположений, мы специально остановимся на прояснении методологических установок, которыми мы руководствовались, и введем понятия, которыми мы пользуемся в этой книге. Об отдельных возрастах в ходе решения этой задачи речь будет идти только в той мере, в какой это необходимо для раскрытия смыслового содержания базовых для философии возраста в целом понятий.

Вариативность подходов к изучению возраста. Философский анализ возраста может осуществляться с разных позиций. Его, например, можно рассматривать в перспективе социальной философии. В этом случае на первый план выйдут особенности социального взаимодействия субъектов в зависимости от их возрастной идентичности. Центральными окажутся вопросы, связанные с анализом группового поведения разных возрастных групп, с изучением моделей межпоколенческого взаимодействия, с проблемами, возникающими в общении отцов и детей, дедов и внуков.

Совсем другой подход к анализу возраста мы получим в том случае, если на первый план выдвигается проблема пайдейи (образования, воспитания). Здесь внимание будет сфокусировано на взрослении, на переходе от детства к взрослости, от молодости к зрелости. В современной философии возраста, тем более в его психологии и социологии, приоритетная тема – это переход от детства к взрослости, от молодости – к полной взрослости. В исследовании Елены Косиловой [56]предметом рассмотрения, в частности, становятся условия, критерии и движущие силы процесса взросления. Взросление интересует ее в двух аспектах: экзистенциальном (переход от потребительского отношения к «среде» к ответственному отношению к ней) и познавательном (переход от «гносеологического эгоизма» к гносеологической зрелости, когда истина становится чем-то более важным, чем адаптация к среде).

Возможен и третий подход. Он актуализируется в рамках экзистенциально-феноменологического рассмотрения возраста. Здесь хроно-проекция жизни (и в ее статике, и в динамике) рассматривается через экспликацию временных параметров экзистирования. В этой – темпорально-экзистенциальной – перспективе работает В. И. Красиков, рассматривающий молодость, зрелость и старость в горизонте понятий прошлого, настоящего и будущего. Его анализ возраста можно охарактеризовать как экзистенциально-феноменологический. В центре внимания этого философа – «синдром существования», который возникает не сразу, а «со временем» и не у всех людей, а лишь у тех из них, кто ищет осмысленности в собственном существовании. Осмысленность существования определяется темпоральным режимом сознания (осмысляется через воображение и память) и рефлексией. Она определяется балансом будущего (воображения), настоящего и прошлого (память, рефлексия). Давая подробную характеристику трем возрастам жизни (молодости, зрелости и старости), В. И. Красиков рассматривает – в общей форме – и вопрос о соотношении возраста и времени [57].

Близок к экзистенциально-феноменологическому подходу анализ проблематики возраста, выполненный К.С. Пигровым и А. К. Секацким в работе «Бытие и возраст», хотя сами они в явной форме не проговаривают ее методологические основания [58]. Интересным и плодотворным, в частности, является выполненный в этой работе анализ соотношения линейного и циклического времени на материале зрелости и старости.

К разработке философии возраста в рамках широко понятой экзистенциально-феноменологической традиции примыкает и наша работа. Возраст для нас – это жизнь в ее временном развороте и это самая близкая человеку форма данности времени. Приоритетность времени в языковом предпонимании возраста задается его семантикой. Это слово указывает на темпоральную структуру жизни (на ее периодичность, ступенчатость), на ее динамику (на рост, на изменение параметров живого тела), на зависимость динамики от длительности (количество прожитых лет) и на направленность к концу (ограниченность возрастной динамики рождением и смертью, человеческим веком). Последнюю из означенных характеристику семантика «возраста» несет имплицитно (помнить о возрасте – помнить о смерти).

Методологический горизонт анализа возраста в этой книге – герменевтическая феноменология. Ниже мы остановимся на экзистенциальной аналитике темпоральности (временности) Dasein (Присутствия), чтобы в дальнейшем провести концептуальную разметку тематического поля философии возраста.

Временность в герменевтической феноменологии. Фактичность жизни в ее возрастном аспекте определена темпоральностью экзистенции. Если бы человек не был временным сущим, он не имел бы возраста. Быть в мире и быть в нем «какое-то время» способен лишь тот, кто существует не «в себе», а «вне себя», кто, благодаря этому, встречает (открывает) сущее в его ограниченности, конечности, несамотождественности, включенности в тройственный горизонт будущего-настоящего-прошлого, кто знает о своей временности, а стало быть – о своем возрасте.