Мирча Элиаде - Аспекты мифа

Ад. Е. Иенсен показал важность этого мифа для понимания религии и мировосприятия землепашеских племен палеокультуры. Убийство богини-дема самими дема, предками современного человечества, кладет конец прежней эпохе (которую не следует расценивать как «райскую») и открывает эпоху, в которой мы живем в настоящее время. Дема стали людьми, то есть смертными существами, разделенными на мужской и женский пол. Что касается убитой дема, то существование ее продолжается или в ее собственных «творениях» (съедобные растения, животные и т. д.), или в доме мертвецов (в который она сама превращается) или же в самом «способе бытования смерти», то есть в том способе, который сама она породила своей собственной смертью. Можно сказать, что божество дема «скрывает» свое существование в различных формах бытия, которые оно само порождает своей насильственной смертью: в темном царстве мертвых, в мире животных и растений, выросших из ее разрубленного тела, в различии полов, в смертности. Насильственная смерть божества дема есть не только «смерть, дающая жизнь», она есть также способ постоянного присутствия в жизни людей и даже их смерти. Ведь, питаясь растениями и животными, выросшими из ее тела, люди, по существу, питаются самим божеством дема. Например, Гайнувеле оживает в кокосовом орехе, в клубнях, в свиньях, поедаемых людьми. Как показал Иенсен [209] См. «Мифы и культы у первобытных народов», с. 188. , убой свиньи есть «представление» убийства Гайнувеле. И повторение его лишь напоминает о служащем примером божественном действе, породившем все то, что существует на земле в настоящее время.

Для земледельцев палеокультур, следовательно, «главное» сконцентрировано в этом первоначальном убийстве. И так как религиозная жизнь состоит, собственно говоря, в напоминании об этом акте, то самый серьезный грех это «забвение» какого-нибудь эпизода первоначальной божественной драмы. Различные моменты религиозной жизни постоянно напоминают о событии, которое имело место в давние времена, и этим самым помогают людям сохранять сознание божественного происхождения современного мира. Как пишет Иенсен [210] См. «Мифы и культы у первобытных народов», с. 189. , обряды, связанные с половым созреванием напоминают, что для людей способность продлить род проистекает из первого мифологического убийства, и равным образом проясняют тот факт, что смертность неотделима от продления рода. Погребальные церемонии, связанные с путешествием опочившего в царство мертвых, напоминают, что это путешествие есть только повторение того, что совершило божество-дема. Но главным моментом оказывается как раз повторение убиения божества дема. Человеческие жертвоприношения и жертвоприношения животных есть только торжественное воспоминание первоначального убийства. И каннибализм объясняется той же самой идеей, что проявляет себя в потребности поедать клубни, в частности тем, что всегда (так или иначе) поедается божество.

Религиозные обряды, следовательно, суть праздники воспоминания. «Знание» есть изучение главного мифа (убийство божества и его последствия) и старание не забыть его. Забыть о божественном акте, значит совершить настоящее святотатство. «Забыть» о том, что современная форма существования людей есть результат божественного действа, значит совершить «проступок», «грех», «святотатство». В племени вемалов, например, Луну представляют как божество-дема; считается, что у нее во время новолуния происходит менструация и в течение трех ночей она остается невидимой, поэтому и женщин в период их менструаций изолируют в специальных хижинах. Всякое нарушение этого запрета влечет за собой необходимость обязательного искупления. Женщина приносит животное в дом, где живут влиятельные люди, признает свою вину и уходит. Люди приносят животное в жертву, жарят его и едят. Этот ритуал умерщвления является воспоминанием первого кровавого жертвоприношения, то есть «первородного» убийства. «Логически святотатство забвения искупается тем, что воспоминаниям предаются с утроенной силой. И по своему исходному смыслу кровавое жертвоприношение есть "напоминание" об этом исключительном событии» [211] Там же, с. 225. .

По структуре все эти мифы есть мифы о происхождении. Они раскрывают происхождение современных условий жизни человека, полезных растений, животных, религиозных установлений (инициации подростков, тайные общества, кровавые жертвоприношения и т. д.), правил поведения людей, а также причины смерти. По всем этим поверьям «самое существенное» решалось не при сотворении мира, а после, в мифическую эпоху. По-прежнему речь идет о времени мифическом, но уже не о «первоначальном», которое можно назвать «космогоническим». «Самое существенное» теперь связывается не с онтологией (как возник реальный мир), а с историей. Историей одновременно божественной и человеческой, поскольку она оказывается результатом драмы, исполняемой предками людей и сверхъестественными существами иного рода, чем Боги — творцы, всемогущие и бессмертные. Эти божественные существа способны менять форму своей жизни, могут «умирать», превращаться во что-то иное, но эта смерть не есть уничтожение, окончательно они не исчезают, а возрождаются в своих творениях. Более того, их смерть от руки мифических предков изменила не только способ их существования, но также и способ существования людей. Начиная с первоначального убийства между божественными существами типа дема и людьми устанавливается нерасторжимая связь. Теперь между ними существует нечто вроде «причащения». Человек питается Богом, и, умирая, соединяется с ним в царстве мертвых. Таковы первые трагические, полные пафоса мифы. В последующих культурах, называемых «культурами повелителей», и позднее, в городских культурах античного Ближнего Востока получат развитие другие формы мифов, отличающиеся неистовым и патетическим характером. Анализ всех их не входит в задачу этой небольшой книги. Напомним все же, что неземное верховное существо, наделенное творческим даром, обнаруживает религиозную деятельность только в некоторых скотоводческих культурах (главным образом, у тюрко-монгольских народностей) и в монотеизме Моисея, в исламе и учении Заратустры. Верховное существо больше не играет сколь либо важной роли в религиозной жизни и незначительно представлено в мифологии (иногда оно полностью отсутствует, как например, Диос в ведической мифологии индусов), хотя его имя еще не забыто — Ану у жителей Месопотамии, Эль у ханайцев, Уран у древних греков. «Пассивность» и праздность Урана послужили причиной его кастрации: он потерял силу и способность участвовать в земных делах. В ведической Индии Варуна занял место Диоса, но и сам в первую очередь стал отступать перед молодым и воинственным Индрой, пока не исчез совсем, вытесненный Вишну и Шивой. Эль отступает перед Балу, а Ану перед Мардуком. За исключением Мардука, все эти верховные божества не являются больше «творцами» в полном смысле слова. Они не создали мифа, они только систематизировали и организовали его и взяли на себя ответственность поддерживать порядок и продолжение жизни. Они прежде всего оплодотворители, подобно Зевсу и Балу, их многочисленные связи с земными богинями гарантируют обильные урожаи и неиссякаемое плодородие полей [212] См. «Трактат по истории религий», с. 68—90. . Даже сам Мардук является творцом лишь этого мира, то есть Вселенной, которая существует в настоящее время. До него существовал другой «мир», для нас почти немыслимый, так как это был не Космос, а Океан или флюиды. В том мире господствовала Тиамат и ее супруг, здесь жили три поколения богов. Этих кратких пояснений достаточно. Важно подчеркнуть то, что значительные мифологические системы евро-азиатского политеизма, соответствующие первым историческим цивилизациям, все больше проявляют интерес к тому, что произошло после сотворения Земли и даже после сотворения (или появления) человека. Акцент делается на том, что произошло с богами, а не на том, что они сотворили. Конечно, всякое божественное деяние всегда с большей или меньшей очевидностью окрашено «творением», но все более важным становится не результат этого деяния, а последовательность составляющих его драматических событий. Бесчисленные приключения Балу, Зевса, Индры и подобных им божеств — наиболее широко «известные» мифологические темы.