Анатолий Терехов - Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия

Поначалу придворные беззлобно подшучивали над Макэром. Однако то упорство, с каким пёс нападал на шевалье, стало вызывать у них недоумение, переросшее затем в подозрение. Окружающие принялись задавать Макэру вопросы, которые его явно раздражали и приводили в замешательство. Например, где он пропадал во время охоты? Никто не мог припомнить, что видел в лесу Макэра – он так же, как и шевалье де Мондидье, исчез в начале охоты. Позже всплыла ещё одна улика: перед тем, как скрыться в лесной глуши, Макэр под благовидным предлогом избавился от своего окружения и остался один. Не было тайной и его истинное отношение к убитому рыцарю – все знали, что под маской благородного шевалье прячется чёрная душа завистника, для которого удачливый де Мондидье был словно кость в горле.

Вскоре по Парижу поползли слухи, что несчастного шевалье де Мондидье убил шевалье Макэр. Слухи дошли до короля. Король собрал совет и потребовал от Макэра объяснений. Подозреваемый всё отрицал. Он был уверен: улик, доказывающих его вину, нет. Тогда брат убитого предъявил высокому суду две стрелы, которые оборвали жизнь де Мондидье. Это были стрелы Макэра. Уличённый во лжи преступник побелел и покрылся холодной испариной, но после минутного замешательства заявил, что эти стрелы у него украли. Он с упорством обречённого продолжал твердить о своей невиновности. Мнения присутствующих разделились. Большинство считало вину Макэра доказанной. Остальные в этом уверены не были. Выслушав советников, король глубоко задумался. Все, затаив дыхание, ждали его решения. Наступившую тишину нарушали лишь потрескивание светильников да тяжёлое дыхание Макэра. Наконец король встал с трона и объявил свою волю: «Я тоже склонен считать шевалье Макэра виновником смерти шевалье де Мондидье. Но твёрдой уверенности у меня нет. Слишком мало доказательств. И брать на себя кровь человека, чья вина полностью не доказана, я не хочу. Дело очень запутанное. Поэтому я решил предать Макэра Божьему суду. Завтра в полдень на острове Нотр-Дам он должен в честном поединке сразиться с псом покойного шевалье. Согласно древнему обычаю, проигравший будет считаться виновным и понесёт заслуженную кару. Такова моя воля».

На следующий день с утра на остров, омываемый водами Сены, устремился простой люд: на лодках, плотах и просто вплавь. Ближе к полудню со своими семьями и приближёнными явились бароны. Последним на остров в окружении многочисленной свиты прибыл король.

Небольшую зелёную поляну – арену сражения человека с псом – обступило множество народу. Все оживлённо обсуждали предвкушаемое зрелище. Но вот прозвучали фанфары, и на высокий помост поднялся герольд. Он объявил о предстоящем поединке и назвал имена соперников. А в конце, набрав полную грудь воздуха, громко провозгласил: «Да свершится Божья воля!» Затем герольд покинул помост и, убедившись, что ни у Макэра, ни у Геркулеса никакого оружия нет, доложил королю о готовности соперников к Божьему суду. Все замерли в ожидании поединка. На одной стороне поляны стоял дрожавший от страха шевалье, на другой – рвался с поводка рычащий, оскаленный пёс. Но вот по знаку короля раздался короткий сигнал фанфар, и поединок начался!

Был он коротким. Отпущенный на свободу пёс серой молнией бросился на врага. Едва шевалье успел сделать несколько шагов и принять боевую стойку, как Геркулес мощным броском сбил его с ног. Человек и животное, сцепившись в смертельной схватке, покатились по полю. Острые клыки Геркулеса впились в левое плечо Макэра. Французы не зря прозвали бриаров «собаками-ростовщиками» – редкий зверь мог похвастаться такой мёртвой хваткой. Обросшая морда пса окрасилась кровью. Казалось, ещё чуть-чуть – и он в бешенстве перегрызёт врагу руку. И вдруг, заглушая рычание пса, раздался душераздирающий крик: «Заберите собаку! Я виновен, виновен! Спасите!» Подбежавшие воины с трудом оторвали Геркулеса от истошно вопившего шевалье.

Божий суд свершился! Макэр признался в убийстве Обри де Мондидье. Король приговорил преступника к смерти. И здесь же, на поляне, палач отрубил ему голову. Справедливость восторжествовала!

В память об этом событии на портале церкви Мондидье установили каменный щит, на котором была изображена голова бриара – преданного и отважного пса, отомстившего за гибель своего господина.

К сожалению, церковь была разрушена в годы Первой мировой войны. Но память о благородном Геркулесе жива до сих пор.

От волка бежал, да на медведя попал.

Богат Мирошка, а животов – собака да кошка.

Волк овец не соберёт.

Вильнёт умом, как пёс хвостом.

Не ступай, собака, на волчий след: оглянется – съест.

Слышу лиса про твои чудеса.

Гинефорт (искажённое «Кинофор», от греч. слов кион- «собака» и форос – «несущий»). Пёс, безвинно погибший в XIII веке во Франции от руки своего хозяина-рыцаря. Несмотря на запреты церковников, почитался простыми людьми как местночтимый святой. В конце концов церковь была вынуждена его канонизировать в образе бургундского святого Гинфорта (Кинофора).

Драматичная судьба Гинфорта перекликается с судьбой Гелерта и лежит в русле известного сюжета о трагической смерти животного-спасителя от руки человека.

История эта произошла в средневековой Франции, в одном из рыцарских замков, неподалёку от Лиона.

Владелец замка, имя которого не сохранилось, вернулся с охоты и зашёл в детскую проведать годовалого сына, которого он оставил на попечение грейхаунда Гинфорта. То, что рыцарь увидел, повергло его в ужас: на полу валялась опрокинутая пустая колыбель, малютки нигде не было видно, а посреди комнаты с окровавленной пастью стоял тяжело дышавший пёс. Кровь горячей волной ударила рыцарю в голову: его кроху-сына загрыз Гинфорт, любимый пёс, которому он доверял как самому себе! В ярости рыцарь выхватил меч и зарубил пса.

Ещё не успел затихнуть предсмертный визг грейхаунда, как на полу из-под вороха пелёнок раздался детский плач. Рыцарь торопливо подхватил малыша и, осмотрев его, убедился, что он цел и невредим. Волна облегчения и радости окатила счастливого отца, и он, воздав хвалу Господу, начал осыпать сына горячими поцелуями. Вдруг рыцарь увидел у своих ног змею! Крепко прижав к себе притихшего сына, он отпрыгнул в сторону. Когда первый страх прошёл, он внимательно присмотрелся и понял: змея мертва. Её тёмное, покрытое пёстрым узором тело, вытянувшееся в луже крови, было обезображено рваными ранами. «Так вот отчего у пса окровавлена пасть, – мелькнуло в голове рыцаря. – На нём кровь змеи, которую он загрыз, защищая малыша!»