Марселен Дефурно - Повседневная жизнь в эпоху Жанны дАрк

С известиями любого рода все обстояло точно так же, как с товарами: их передача была медленной и ненадежной, зависела от всех случайностей и превратностей жизни, находилась под постоянной угрозой. Не существовало никакой единой организации, которая занималась бы доставкой почты: у правителей были собственные «верховые» (chevaucheurs), с которыми посылали письма; университеты старались обеспечить контакт на больших расстояниях, с тем чтобы дать преподавателям и студентам возможность сохранять связь с родными местами. Иногда крупные торговые дома устраивали для себя «почту»: Жак Кёр во времена своего наибольшего могущества располагал сетью курьеров, которые помогали ему поддерживать связь с многочисленными «филиалами». Но все это – случаи исключительные; как правило, доставка писем носила случайный характер: частные лица, которым не по средствам было посылать гонцов, обращались к путешественникам, а чаще всего – к торговцам, с просьбой доставить письма по назначению. Такие «случайные» гонцы способствовали и распространению важных известий, которые при этом рисковали дойти в искаженном виде, что неизбежно при устной передаче или при наличии множества посредников. «Хроника» венецианца Морозини, увлекательная для нас, поскольку показывает реакцию общественного мнения на события, связанные с Жанной д'Арк, кроме того, очень интересна и тем, что с точностью указывает дату, когда некоторые важные известия дошли до Брюгге, где у Морозини были корреспонденты, а затем до Венеции. В наиболее благоприятных случаях – в тех, когда новость из Франции, полученная в Брюгге, могла попасть в письмо, которое немедленно вслед за тем отправлялось, – передача новостей занимала примерно три недели (известие о высадке английских войск в Онфлере 22 сентября 1415г. было получено в Венеции 16 октября); но случалось и так, что вести шли куда дольше: информация о поражении французской армии при Вернее 17 августа 1424 г. дошла до Венеции лишь месяц спустя, 22 сентября. И при этом не следует забывать: несмотря на то что этап в Брюгге удлинял путь, оживленность торговых связей между Фландрией и большим итальянским портом позволяла передавать известия достаточно быстро. Между областями, расположенными ближе одна к другой, но в стороне от главных торговых путей, связь могла быть намного более замедленной.

Как отличить истину от лжи в потоке новостей, принесенных гонцами, бродячими торговцами, путешественниками, солдатами? Даже в 1789 г., когда существовали превосходная сеть дорог и система государственной почты, очень далекие одна от другой местности были охвачены одним и тем же «Великим Страхом», вызванным распространением фантастических известий, что же говорить о более далеких временах… В XV-XVI вв. «Великие Страхи» случались то и дело: при известии – истинном или ложном – о приближении шайки «разбойников» города принимались готовиться к обороне, «мобилизовывали» своих жителей, поспешно чинили укрепления и рассылали эмиссаров по соседям, выясняя, как продвигается вражеское войско. Зато отряд всадников вполне мог, ничем не выдавая своего приближения, внезапно оказаться у стен беззащитного города и с легкостью завладеть им…

Говоря об эпохе Религиозных войн [8]– столь напоминающей во многих отношениях времена Столетней войны, – один из современных историков написал: «Не покажется ли, что мы гонимся за неглубокими парадоксами, если попробуем сказать, что Франция эпохи Религиозных войн вспоминается нам при мысли о современном Китае и о его прошлом? Чудовищные гражданские войны, иностранные нашествия, массовые убийства, голод, затерявшиеся среди бескрайних пространств города, замкнувшиеся в себе, окруженные стенами, где ворота с наступлением ночи запираются… Незаметно пробираясь от одного города к другому, партизанский отряд может проложить себе дорогу от Верхней Сычуани до Шаньдуна… Точно или почти точно то же – истощенная, изнемогающая Франция последних Валуа, по которой бродят шайки местных или пришлых головорезов». Образ обширной страны, разделенной, раздробленной, растерзанной войной и разбоем, до мельчайших черточек подходит для изображения Франции при Карле VI и Карле VII – «огромной Франции XV в…».

Когда в 1346 г. войска английского короля высадились в Нормандии, они, по словам Фруассара, увидели «страну, всем изобилующую и плодородную, амбары, ломившиеся от зерна, дома, полные всевозможных сокровищ, богатых горожан, возы и повозки, лошадей, свиней, овец, баранов и лучших в мире быков, которых выращивают в этих краях». Три четверти века спустя, накануне другого нашествия, герцог Эксетер объяснял британскому парламенту все выгоды, какие сулило Англии завоевание Франции, «страны плодородной, приятной, щедрой, где есть богатые и великолепные города, бесчисленные замки, более восьмидесяти обильно населенных провинций, более тысячи благоденствующих монастырей и девяносто тысяч церковных приходов».

То же впечатление богатой и плодородной страны создает и анонимный трактат середины XV в. «Спор герольда Франции с герольдом Англии», где каждый из собеседников старается убедить другого в превосходстве своего государства. Если герольд Франции и признает, что в некоторых областях – в особенности по «рудной» части – Англия может одержать верх, то он с гордостью подчеркивает превосходство Франции во всем, что производит земля: «У нас любое зерно в таком изобилии, что все наши соседи к нам за ним посылают, потому как земля Франции, слава Богу, очень плодородна, и у нас много вещей, которых у вас нет: в первую очередь – вино, лучший из всех напитков, существующих на свете; вино во множестве делают по всей Франции, вина разнообразные, крепкие, красные и белые, какие угодно, и их так много, что наши землепашцы совсем не пьют ячменного пива, а пьют только вино… Кроме того, у нас есть орехи и оливки, из которых делают масло, и миндаль, и смоквы, и красильные растения, и многие другие вещи, а их у вас нет совсем… Кроме того, у нас есть всевозможные чудесные плоды, и летних плодов так же много, как и зимних…».

В самом деле, именно в дарах земли, богатой от природы и хорошо возделанной сельским населением, чья плотность была очень высокой, и заключалось главное богатство Франции XV в. Ни одна область в стране не могла бы соперничать в промышленной деятельности с Северной Италией или Фландрией; города – за исключением Парижа – были небольшими и незначительными; «крупная торговля» по всей территории, находилась, по большей части, в руках иностранцев, в основном – итальянцев. Даже в городах люди наживали состояние главным образом благодаря доходам от земли, да и само городское население всегда включало в себя немалую долю крестьян, которые обрабатывали расположенную вне укрепленных городских стен и принадлежавшую им или взятую в аренду у городских владельцев землю. Иными словами, Франция эпохи Жанны д'Арк представляла собой преимущественно крестьянское государство.