Бэлла Шапиро - История кружева как культурный текст

Хлопок поначалу использовали для частичной замены дорогостоящих льняных и шелковых нитей в машинном кружеве. Такое кружево называли полульняным и полушелковым соответственно.

Хлопчатобумажное кружево ручного плетения вошло в моду с конца XIX века, поскольку оно белее и значительно дешевле нитяного кружева. Однако хлопчатобумажное кружево имело и свои недостатки: его узор быстро деформировался, стягиваясь от стирки, к тому же оно не имело прочности льняного, практически «вечного» кружева.

В крестьянском кружеве часто сочетались все перечисленные материалы, к которым добавлялась еще и металлизированная нить , которая обычно использовалась в виде скани, обозначая собой рельефный контур узора. Скань могла быть выделена не только с помощью иной фактуры нити, но и с помощью цвета .

Традиционно кружево было черное , белое либо суровое (цвета неотбеленного льна). Модный кремовый цвет кружеву придавали с помощью окрашивания шафраном, а в желтоватый «под старинное» красили настоем чая. Суровый цвет получали с помощью настоя кофе; также нужный цвет придавался кружевам с помощью кипячения вместе с папиросной бумагой соответствующего цвета. Периодически входили в моду цветные кружева, например синие и лиловые . Кружево в стиле « белое на белом » не выходило из моды, его носили круглый год. В крестьянской среде также встречалось кружево полностью синего и красного цвета либо кружево традиционных цветов с красным или синим рельефом.

Для дополнительного декорирования использовали приемы транспаранта (помещение под кружево яркой ткани, выделяющей его узор) и вуаляжа (помещение кружева под тонкую вуаль, которая придавала кружеву желаемый оттенок либо скрывала огрехи изготовления или плохую сохранность кружева).

Настоящее исследование построено на обширном материале. Массив источников изучения включает в себя архивные материалы, документальные нарративные источники, периодические издания, в том числе и содержащие иллюстративный материал, источники личного происхождения (мемуары), художественную литературу, произведения портретной и жанровой живописи, фото- и видеодокументы и вещественные источники.

В рамках многолетней работы по избранной теме автором были привлечены коллекции более ста музеев [17], как российских, так и западноевропейских, столичных и региональных. Известно, что в коллекциях ведущих музеев зачастую представлены вещи, принадлежащие элитарным кругам, тогда как провинциальные собрания хранят предметы, характеризующие культуру рядовых горожан. Они не менее ценны для полноты изучения вопроса.

Значительную часть исследования составили материалы из частных коллекций; ряд материалов из этой группы введен автором в научный оборот впервые. Отметим, что в силу современной экспозиционной практики артефакты выставляются в идеальном состоянии, в котором не могут передать истории своего бытования. Тем более значимы для результатов нашей работы предметы из личных коллекций (и, иногда, из запасников музеев), не подвергавшиеся реставрации.

Исследование подлинных артефактов сочеталось с работой в государственных и частных архивах и библиотеках. Среди архивов, материалы которых помогли в настоящей работе, нужно назвать Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Российский государственный архив древних актов (РГАДА), Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ).

Интересный материал для изучения хранят региональные архивы, местные библиотеки и библиотеки музеев. Так, в результате экспедиционной работы в Тверской области в библиотеке города Калязина нами был найден и введен в активное научное обращение труд по истории калязинского кружевного промысла исследователя русской старины И. Ф. Никольского (1929).

Также в исследовании впервые вводятся в научный оборот неопубликованные, малоизвестные и неисследованные в данном контексте источники и круг вещественных источников из личной коллекции автора, которая собиралась поколениями семьи начиная с 1860-х годов.

Одним из главных источников изучения вопроса стала документальная фотография. Масштабность распространения не только портретной фотографии, но и фотографической журналистики позволила в итоге зафиксировать и проследить особенности бытования кружева в реалиях повседневной жизни сто- и более летней давности. Однако отметим, что фотодокументы этого периода в большинстве своем выполнены в ахроматической гамме; цветные фотоснимки, несмотря на их фактическое наличие в конце XIX – начале XX века, могут привлекаться к изучению нашего вопроса только лишь в качестве дополнительных источников, в силу неверной цветопередачи.

Другой, не менее значительной группой источников выступают модные дамские журналы: английские, американские, французские, немецкие и российские [18]. На протяжении всего исследуемого периода новинки издавались каждые две недели. Российская периодика на тему моды в большинстве своем содержала переводы и перепечатки из французских [19], английских и (изредка) американских журналов, о чем авторы материалов предупреждали своих читателей. Можно утверждать, что общей тенденцией российских изданий была ориентированность на французские прототипы, предлагавшие новые модели каждые две недели.

Весьма оригинальный способ подачи материала практиковал русский журнал «Вестник моды для модисток». Будучи переводом парижского журнала «Модистка-универсал» (La Modiste universelle), журнал предлагал на соседних страницах и первоначальный текст на французском языке, и его перевод на русский.

Некоторые журналы предлагали своим читателям дайджест, или компиляцию из нескольких изданий. По такой технологии работали «Вестник моды», содержавший перевод парижских журналов «Модный наблюдатель» (Le Moniteur de la Mode) и «Иллюстрированная мода» (La Mode Illustrе́e), и журнал «Моды и рукоделия», заимствовавший «новейшие дамские и детские моды, а также белья и куафюр исключительно из нескольких лучших французских модных специальных журналов» [20]. Компилятивными изданиями являлись также двадцать выпусков «Последние моды. Лучшие моды Парижа, Лондона и Нью-Йорка», которые издавались в формате приложения к журналу «Женщина».

Российскими журналами, представлявшими только один иностранный первоисточник, были уже упомянутый «Вестник моды для модисток» и «Модный магазин», который представлял перевод парижского журнала «Модное ревю» (La Revue de la Mode). Кроме них, читателям предлагались модели из английских (например, журнала «Королевский костюм» – Costume Royal) и американских (Harper’s Bazaar, Vogue) изданий. Интересно, что в случае расхождения в локальных традициях ношения тех или иных предметов гардероба редакция предлагала собственные комментарии и примечания.