Дмитрий Калюжный - Другая история литературы

Вообще случай с месопотамской литературой очень сложен, обычно невозможно определить даже примерные хронологические рамки создания произведения, — ведь здесь, по традиционным представлениям, не раз менялось население, и произведения литературы, которые могли быть созданы одновременно, разнесены на немыслимые сроки в тысячи лет. В то же время массив здешней литературы очень велик. Важнейший памятник, помимо эпоса о Гильгамеше, «Энума элиш» («Поэма о сотворении мира»), которую мы можем отнести к линии № 2–4. Это культовый, храмовый эпос.

Отметим еще диалог «Советы мудрости», о котором читаем у специалистов:

«Часть исследователей видят в нем одного из предтеч библейского „Екклизиаста“. Неясно и когда создан этот памятник, т. к. до нас дошло пять его разновременных копий, часть которых относится к III–II вв. до н. э. Вероятнее всего, однако, что оригинал диалога восходит к концу II — началу I тыс. до н. э.»

А мы что говорили? Разница — тысяча лет!

Самой же древней литературой планеты считается египетская. Читатель знает о древности Египта и, может быть, полагает, что эта древность была известна историкам всегда. Ведь не мог же Скалигер в XVI веке, занимаясь хронологией, не учитывать в расчетах своих Египта! Да, наконец, он многократно упоминается в Библии.

На самом деле научное сообщество Европы узнало о реальном, а не библейском Египте только в XIX веке, после наполеоновских войн 1809–1813 годов. В это время во Франции вышли 24 фолианта под названием «Описание Египта», о чем В. Замаровский пишет:

«С величайшей тщательностью здесь был собран и опубликован богатейший материал: зарисовки египетских строений и скульптур, пейзажей, животных, растений, и прежде всего длинных иероглифических надписей. Изумленная Европа поняла, что не знает об этом крае ничего … Эти труды показывали Египет, но не объясняли его. Памятники его были тут как на ладони. Но о его истории не говорилось ни звука. Тогдашние египтяне, жившие под знаком „феллахского внеисторизма“, не знали о ней ничего… Древний Египет могли объяснить нам лишь древние египтяне».

Из всего этого следует два капитальных вывода. Первое: все, написанное о Египте в Библии, не имеет к реальному Египту никакого отношения, тем более, что в первоначальных текстах Библии нет Египта, а есть лишь Миц-Рим, который совершенно непонятно почему отождествили с этой африканской страной. Второе: ни один народ до широкого развития письменности не имел истории; национальные истории стали сочинять в позднейшее время в подражание какому-то образцу, хоть бы и той же самой Библии.

Пробежимся вдоль египетской литературы, замечая параллели между нею и другими.

«Потерпевший кораблекрушение» — египетский папирус начала II тыс. до н. э. (ХХ век до н. э.):

«Совпадений между египетской повестью и рассказом „Одиссеи“ слишком много, чтобы считать их случайными… Есть все основания предположить, что сказители (?!) „Одиссеи“ хорошо знали если не „Потерпевшего кораблекрушение“, то какие-то однотипные с ним египетские рассказы и инкарнировали их содержание в греческий эпос, тем более что и „Илиада“ и в особенности „Одиссея“ обнаруживают достаточное знакомство с Египтом и преисполнены уважения к этой стране».

Корабль экспедиции в Пунт. Ок. 1480 до н. э., линия № 4 «египетской» синусоиды.

«Одиссея», видимо, относится к следующей линии после «Потерпевшего кораблекрушение»; между ними меньше ста лет. Идею о реинкарнации мы здесь обсуждать не можем. Однакотпосмотрим и дальше, что думают литературоведы об истории своего предмета:

«Если бы мы признали справедливость гипотезы об узах преемственности, связывающих „Одиссею“ и „Гильгамеша“, то, говоря словами Г. Жермена, мы бы обнаружили между ними отношения „популярной версии и ученой модели“.

Следует подчеркнуть, что по языку литературные памятники XVIII династии (XVI век до н. э.) примыкают к среднеегипетским — они написаны среднеегипетским языком (вот почему они так странно датированы!), в то время как новоегипетский язык становится языком литературным лишь с начала XIX династии (вторая половина XIV века до н. э.). Во всём остальном они непосредственно связаны с новой эпохой и новыми историческими веяниями».

Налицо — полная хронологическая путаница!

Великий завоеватель Тутмос III (первая половина XV в. до н. э., линия № 4, XII реальный век). Сюжетом сказки о нем является взятие города Юпы. Сюжет, как признано литературоведами, перекликается с эпизодом Троянской войны.

Мы читаем такую периодизацию:

«Египетская литература на протяжении всей своей… истории представляет собой языковое единство при разнообразии форм письма… Памятники письменности свидетельствуют, что… он прошел в своем развитии несколько стадий… Стадии эти таковы:

I. Староегипетский, или классический, язык эпохи Среднего царства (XXII–XVI вв. до н. э.);

II. Среднегипетский, или классический, язык эпохи Среднего царства (XXII–XVI вв. до н. э.);

III. Новоегипетский язык эпохи Нового царства (XVI–VIII вв. до н. э.);

IV. Демотический язык (VIII в. до н. э. — III в. н. э.);

V. Коптский язык (с III в. н. э.)».

Если теперь эту периодизацию осмыслить с помощью нашей синусоиды, то получится, что коптский язык был в ходу с XV века. Демотический и новоегипетский — с XII, классический применялся в XII–XIV веках, а староегипетский — до XII века, хотя в какой-то степени мог применяться и в XII, и в XIII веках. По меткому сравнению Б. А. Тураева, соотношение между иероглифическим, иератическим и демотическим письмом приблизительно такое же, как между нашими печатными, рукописными и стенографическими знаками.

Плотник. Древний Египет. Конец XV века до н. э., линия № 4.

Эти системы письма (и языки) существовали параллельно, а не последовательно. И такой вывод мы можем делать тем более смело, что сами литературоведы дают возможность для многовариантных толкований:

«Принятая периодизация египетской литературы, — говорят они, — является вынужденной, поскольку она обусловлена в основном состоянием источников и невозможностью проследить шаг за шагом развитие самого литературного процесса».

О каких же еще параллелях мы можем прочесть во «Всемирной истории литературы»?

«[Египетская] басня о льве и мыши поразительно похожа на соответствующую басню Эзопа…»

… «Любопытно, что Геродот сравнивает греческие мистерии Диониса с египетскими религиозными празднествами, находит в них много общего и приходит к заключению, что греки переняли у египтян их праздники и обычаи».