Исраэль Шахак - Еврейская история, еврейская религия

"И если спрашивают: ведь в другом месте было сказано — "Лучшего из неевреев убей", правильный ответ будет — этот закон действует во время войны"…"

Согласно комментаторам «Тосафот», необходимо различать мирное и военное время, ибо хотя во время мира убивать неевреев запрещено, в случае войны убийство становится «мицвой» (религиозной заповедью)…

Вот в чем состоит разница между евреем и неевреем: хотя правило "Того, кто пришел убить тебя, убей первым" применимо и к еврею, как сказано в трактате «Санхедрин» (в Талмуде) на странице 72а, против него оно применяется только если есть серьезные основания полагать, что еврей намерен тебя убить. Но нееврея во время войны мы а-приори рассматриваем именно так, кроме случаев, когда есть веские основания считать, что он не имеет дурных намерений. Это и есть закон о «чистоте» оружия согласно Галахе — а вовсе не чужие правила, принятые сегодня израильской армией и ставшие причиной гибели стольких евреев. Я прилагаю к письму вырезку из газеты с речью, произнесенной на прошлой неделе в кнессете рабби Калманом Каханэ. Он очень ясно — и очень болезненно — показал, как такая "чистота оружия" приводит к еврейским жертвам…

Пребывай в мире, ты и все евреи. Надеюсь вскоре тебя увидеть.

Твой Шимон"

Ответ солдата Моше раввину Шимону Вейзеру

"Во славу Всевышнего, мой дорогой рабби.

Во-первых, я надеюсь, что Вы и Ваша семья здоровы и благополучны.

Я получил Ваше длинное письмо и благодарен Вам за личное попечение — Вы сочли возможным написать так много, хотя большая часть Вашего времени занята исследованиями (Талмуда — пер.) по Вашей собственной программе. Поэтому моя благодарность вдвое глубже.

Что касается самого письма, я понял его так:

Во время войны мне не просто позволено, но и приказано убить любого араба, мужчину или женщину, которого я встречу, если есть причина считать, что они находятся на стороне противника и помогают ему прямо или косвенно. В той мере, в какой это зависит от меня, я должен убить их, даже если это является нарушением армейских правил.

Я думаю, что вопрос о "чистоте оружия" следует передать на рассмотрение религиозным учебным заведениям для того, чтобы они выработали аргументированную позицию, не блуждая в дебрях абстрактной логики. Затем, особенно в этом случае, необходимо четко разъяснить, как применять выведенное правило на практике. Я должен с сожалением заметить, что сталкивался с самыми разными разновидностями «логики» даже среди моих религиозных товарищей по оружию. Я надеюсь, что Вы поможете нашим парням понять наследие предков ясно и недвусмысленно.

На этом кончаю письмо, в надежде, что приблизительно через месяц я смогу прибыть в ешиву. Приветствую Вас.

Моше"

Несомненно, эта галахическая доктрина противоречит не только уголовному праву Израиля, но и (процитированные письма на это указывают) официальным армейским правилам поведения. Тем не менее, с практической точки зрения эта доктрина непосредственно влияет на израильское правосудие, особенно военное. По сей день во всех случаях, когда израильские солдаты убивали мирных арабских жителей (включая случаи массовых убийств, как в Кфар Касем в 1956 году), убийцы либо отпускались на все четыре стороны, либо получали крайне легкие наказания, либо вынесенные им приговоры быстро смягчались, что сводило наказание почти к нулю (Виновным в таких преступлениях даже позволяется занимать высокие должности. Пример — Шмуэль Лахис, ответственный за бойню десятков арабских крестьян, запертых в мечети после того, как их деревня была захвачена израильской армией во время войны 1948-49 годов. После формального суда он был полностью амнистирован в результате вмешательства Бен-Гуриона. Он стал уважаемым юристом и в конце 70-х годов был назначен генеральным директором Еврейского Агентства (то есть, фактически, главой сионистского движения). В начале 1978 году его прошлое широко обсуждалось в израильской печати, но ни один раввин или талмудист не подверг сомнению его амнистию или соответствие должности).

Вопрос о спасении человеческой жизни, признаваемой всем цивилизованным миром высшей ценностью, чрезвычайно важен и интересен сам по себе. Он вдвойне интересен в нашем случае, поскольку со времен второй мировой войны еврейское общественное мнение (в некоторых случаях справедливо, в некоторых — нет) клеймило "весь мир" или по крайней мере всю Европу за равнодушное бездействие перед лицом уничтожения евреев нацистами. Посмотрим, что говорит на эту тему Галаха.

Согласно Галахе, спасение жизни еврея — высочайший религиозный долг (Shulhan 'Arukh, 'Hoshen Mishpat' 426). Его исполнение отменяет все остальные религиозные заповеди, кроме запрета трех самых тяжких грехов: кровосмешения в его еврейском определении, убийства еврея и идолопоклонства.

Основной талмудический принцип, касающийся неевреев, нам уже известен: их нельзя беспричинно убивать, однако спасать их жизнь тоже нельзя. Талмуд формулирует его так "Не сталкивай нееврея в яму и не вытаскивай его оттуда". Маймонид (Maimonides, op. cit., 'Murderer' 4, 11) поясняет:

"Что касается неевреев, с которыми мы не воюем… запрещено их убивать, но запрещено и спасать их, если они на грани смерти; если, например, кто-нибудь из них упадет в море, его не следует спасать, потому что написано: "не стой в праздности над пролитой кровью ближнего твоего"; нееврей — не "твой ближний".

В частности, врач-еврей не должен лечить пациентов-нееврев. Маймонид — сам прославленный медик — весьма ясно высказался по этому вопросу. В другом месте своего труда (Maimonides, op. cit., 'Idolatry' 10, 1–2) он повторяет разницу между "ближним твоим" и неевреем и делает вывод: "и из этого узнаешь, что запрещено исцелять нееврея даже за плату…"

Однако отказ еврея — особенно еврея-врача — спасти жизнь нееврея может, в случае огласки, вызвать вражду могущественных неевреев, и, следовательно, угрожать евреям. Там, где такая опасность существует, запрет на помощь нееврею отменяется. Поэтому Маймонид продолжает: "…но если ты опасаешься его или его вражды, лечи его за плату; делать это бесплатно запрещено". Как известно, Маймонид был личным врачом Саладина. Он настаивал на том, что даже при наличии угрозы нееврейской вражды еврей должен лечить нееврея только за плату, скорее всего, для того, чтобы еврей ясно осознавал, что помощь нееврею — не акт гуманизма, а выбор наименьшего из зол. Это правило не является абсолютным — Маймонид позволяет лечить нееврея, чьей вражды опасаются, "даже даром, если этого нельзя избежать".

Вся эта стройная доктрина — запрет на спасение жизни нееврея или на его излечение, равно как и приостановка этого запрета в случае, когда следует опасаться нееврейской враждебности — повторяется почти дословно другими крупнейшими авторитетами, включая "Арбаа Турим", "Бейт Йосеф" и "Шульхан Арух" (В обоих случаях в разделе 'Yoreh De'ah' 158. Shulhan 'Arukh повторяет то же в 'Hoshen Mishpat' 425). В "Бейт Йосеф" автором (Йосефом Каро) добавлено следующее поучительное постановление Маймонида: "Разрешается испытывать лекарства на язычниках, если это может приносит пользу (евреям)". Эти слова повторены знаменитым рабби Моше Исерлесом.