Эрик Дэвис - Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху

Тейяр де Шарден также рассматривал пробуждение человека к реальности эволюционных процессов как возможность глубокой социальной трансформации. Хотя он придерживался детерминистского взгляда на естественную эволюцию, настолько широкого, что он охватывал, наряду с многоклеточными организмами и телевизорами, и второе пришествие Иисуса Христа, Тейяр никогда не отказывался от этических оснований, без которых мистицизм легко превращается в космический жаргон. Как Тейяр написал в заключении книги «Феномен человека», «выход для мира, двери для будущего, вход в сверхчеловечество открываются вперед и не для нескольких привилегированных лиц, не для одного избранного народа! Они откроются лишь под напором всех вместе и в том направлении, в котором все вместе могут соединиться и завершить себя в духовном обновлении Земли» 263.

Для мистика-палеонтолога безжалостная дарвинистская картина эволюции как эгоистичного, бесцельного и аморального процесса никогда не смогла бы объяснить все до конца — именно потому, что она упускала из виду внутренний дух людей и вещей, дыхание и широту разума и души, которые наполняют и осуществляют творение.

Буддистская легенда гласит, что Будда Шакьямуни вскоре после того, как он достиг прозрения природы вещей, создал текст, известный как «Сутра о величии цветка». Будучи, несомненно, самым космическим и психоделическим из произведений, приписываемых Будде, «Сутра о величии цветка» рисует множество просвещенных существ с именами, как будто позаимствованными из научной фантастики — например, Сияющая Форма и Небесный Глаз — бесконечно разъясняющих дхарму в мириадах миров будд, украшенных драгоценными камнями и цветами, столь же неисчислимыми, как поры на безграничной коже Будды. Сутра разворачивает, вероятно, самый масштабный образ сети, какой только можно найти в религиозном тексте. Согласно философам китайской школы Хуаянь (VII–VIII вв.), умами которых владела эта сутра, грандиозное космологическое видение текста сводится к образу сети Индры. Вот описание Фрэнсиса Кука:

Далеко, в небесном жилище великого бога Индры, есть удивительная сеть, которая была подвешена каким-то искусным выдумщиком таким образом, что она простирается бесконечно во всех направлениях. В соответствии с экстравагантными вкусами божеств, этот выдумщик повесил по одной сверкающей жемчужине в каждой ячейке сети, и поскольку размеры самой сети бесконечны, жемчужины бесконечны по числу. Там есть жемчужины, сияющие, как звезды первой величины, — удивительное зрелище. Если мы теперь произвольно выберем одну из этих жемчужин и внимательно посмотрим на нее, мы обнаружим, что в ее гладкой поверхности отражаются все другие жемчужины в сети, бесконечные по числу. Не только эта, но каждая из жемчужин, отраженных в этой единичной жемчужине, также отражает все остальные жемчужины, так что имеет место процесс бесконечного отражения 264.

Для философов школы Хуаянь топографическая сеть Индры символизировала всеобщее взаимное тождество и взаимопроникновение явлений. Иначе говоря, с аспекте статики все во Вселенной сводится к чему-то еще; но в аспекте динамики Вселенная есть сеть взаимозависимых несубстанциальных сил, которые постоянно влияют на другие силы и испытывают их влияние. «Таким образом, каждый индивид одновременно является причиной целого и имеет своей причиной целое, и то, что называется существованием, есть огромное тело, состоящее из бесконечных индивидов, поддерживающих друг друга и определяющих друг друга» 265. Сеть Индры поддерживает неустойчивую множественность реальности, в то же время признавая ее в конечном счете недуальную природу, всегда присутствующую за и между субъектом и объектом, «я» и другим.

Все это несколько ошеломляет, но современный вьетнамский монах и активист борьбы за мир Тик Нат Хань спускает сеть Индры на землю, или, точнее, на небольшой листок бумаги. Если вы посмотрите на бумагу глазами поэта, говорит Хань, вы поймете, что она содержит в себе все элементы, от которых зависит сама бумага. На ее белоснежной поверхности вы увидите облака, леса, солнце и лесорубов. «А если вы посмотрите глубже, глазами бодхисаттвы, глазами пробужденных, вы увидите в ней не только облака и солнце, но увидите, что здесь все: пшеница, которая стала хлебом, пищей для лесоруба, отца лесоруба — все в этом листе бумаги» 266. Вселенная — это самоорганизующаяся сеть бесконечных отношений, симфония взаимозависимого становления — и все это может стать доступно через посредство гладкой жемчужины-экрана одного пробужденного разума.

Как мы предположили в предыдущей главе, в буддийском представлении о взаимозависимости немало кибернетики. Как утверждает Джоан Мейси, можно сказать, что и кибернетическая теория систем, и буддийская философия характеризуют мир как нелинейный танец взаимно модулирующих петель обратной связи. Этот «хаосмос» происходит не от первопричины или от божественного слова творца, но бесконечно изменяет комбинации форм и сил в вечном коллаже творения и разрушения. Сеть Индры суть образ тотальности, однако, в отличие от тей-яровского представления о точке Омега, этот холизм не зависит от какого-то апокалиптического момента будущего синтеза. С точки зрения школы Хуаянь реальность уже есть полностью взаимозависимая матрица, и это единство не отменяет и не может отменить наших различий, цветущих множественностей, которые составляют каждое отдельное событие.

Как указывали и исследователь Азии Эдвард Конзе, и мастер дзэн Роберт Эткин, буддийское устремление к пробуждению, постижению сети Индры, может рассматриваться как путь гнозиса, спасительного познания своего «я». Но поскольку это «я» неотделимо от реальности в целом, оно может быть спасено, только став прозрачным для взгляда, подобно жемчужине, отполированной до полупрозрачности, или солнечным очкам, или разуму, который прорывается через сухие понятия, всегда стремящиеся упорядочить и классифицировать хаосмос. В этом смысле практика медитации, которая, конечно, представляет собой целый сад практик, которые различные азиатские созерцательные традиции оттачивали с несравненной изощренностью, — это предельно гностическая технология. Часто карикатурно изображаемый как нарциссическое созерцание собственного пупка или аскетическое удаление от мира, путь медитации, ведущий к сети Индры, в действительности завершается утверждением имманентных сетей материальных, социальных и ментальных сил, которые постоянно порождают наш взаимозависимый мир. Когда Будда открыл свой глаз дхармы, проникающий в глубины пространства, он не взбирался на вершины гор, чтобы устремлять свой взгляд в небеса; он прикасался к земле в тени дерева. Драма личного существования с его квазарами и оптоволоконными кабелями неотделима от трансцендентной реальности.