Ги Дебор - Комментарии к Обществу спектакля

Вполне естественно, что с первыми симптомами наступившего декаданса буржуазного общества возникли науки-апологеты. С ужасающей быстротой разнеслись по свету все эти многочисленные «человеческие» лженауки. Даже современная медицина, за которой прежде числилось огромное множество разных заслуг, таких как победа над оспой или проказой, позорно капитулировала перед лицом радиационного и химического заражения. Очевидно, что сегодня медицина уже не имеет права защищать здоровье людей от вредного воздействия окружающей среды — для фармацевтических компаний и, более того, для всего государства это стало бы настоящим вызовом. Причём не просто потому, что современной науке стыдно показывать свою запущенность, а скорее по той причине, что кроме пустых разговоров она уже ни на что не способна.

В ноябре 1985 два профессора, Эвен и Эндрю из Лэнекского госпиталя, поспешили уведомить общественность о том, что они нашли эффективное лекарство от СПИДа, о чём, якобы, свидетельствовали опыты над четырьмя пациентами, которые длились одну неделю. Спустя два дня после сделанного заявления эти пациенты всё-таки умерли, и несколько других докторов, возможно, из зависти, что их исследования не зашли так далеко, а возможно, и просто из жалости к умершим, обвинили профессоров в их излишнем стремлении праздновать победу. Особенно их возмутило то, что их претенциозное заявление было сделано всего за несколько часов до того, как состояние пациентов резко ухудшилось. Но Эвен и Эндрю в своё оправдание бесстрастно заявили: "в конце концов, пускай уж будет ложная надежда, чем никакая". Впрочем, этим невеждам не дано понять, что такими аргументами они отвергают сам научный дух. Ещё задолго до того, как таких людей стали брать на работу в больницы, подобными доводами ограждали себя от нападок и гнева толпы всякого рода шарлатаны и целители.

Официальная наука зашла в тупик. В лучших традициях общества спектакля она, потрясая своей новизной и материальной оснащённостью, притягивает к себе откровенных фигляров: фокусников, балаганных зазывал и клакеров. Неудивительно, что похожим образом вылезает на свет со свалки истории и возвращает себе былую славу всякая нечисть: провидцы и секты, навроде дзен-буддистов или мормонов. Невежество масс всегда служило хорошей опорой для власти, к примеру, только под его прикрытиём можно искусно пользоваться пробелами в законодательстве. Стоит ли удивляться поэтому, что власти стало выгодно распространение безграмотности и суеверий? Особенно поражает лицемерие ЮНЕСКО: когда речь шла о неграмотности в отсталых странах, — всё было нормально, но чуть только похожее явление вдруг начало проявляться и в так называемых развитых странах, пожалуйста: вместо «неграмотности» возникло новое определение : "языковые трудности". Доигрались: ждали Груши, а дождались Блюхера. Теперь эта национальная гвардия экспертов живо и лихо заменит определение «неграмотность» на "языковую трудность". Ну что же, и «лжепатриот» иногда может послужить на благо нации. Чуть только этот дикий неологизм прижился в преподавательской среде, с данным определением, как и следовало ожидать, опять произошла метаморфоза: если раньше неграмотными считались те, кто никогда не учился читать, то людьми с "языковыми трудностями" сегодня считаются те, кто уже учились и учились хорошо (раньше ведь в школах преподавали лучше и следили за успеваемостью строже), но чуть только представилась такая возможность — быстренько читать разучились . Такое объяснение никого не должно успокаивать — оно, наоборот, должно обескураживать! Ведь это не научно — выявить явление и даже не задуматься над его причинами и тем, как с ним бороться. Никогда такого не было, чтобы прогресс порождал тупоумие, и чтобы аналитический и практический застой шли рука об руку.

Более столетия назад А.-Л. Сарду в своём "Новом словаре синонимов французского языка" выявил ряд нюансов, которые не следует забывать при использовании слов «лживый», «обманчивый», «жульнический», «обольстительный», «коварный» и «каверзный». Если взять эти слова и сделать из них своего рода цветовую палитру, то ей можно будет нарисовать отличный портрет общества спектакля. Он пишет:

"Лживый" (лат. fallaciosus) — приспособленный или приученный к обману, насквозь им пропитанный; определение данного прилагательного эквивалентно превосходной форме слова «обманчивый». «Обманчивое» — это то, что обманывает или каким либо образом вводит в заблуждение. «Лживое» — это то, что обманывает намеренно, с определённой целью — ввергнуть в заблуждение, причём делает это с искусственной и сбивающей с толку уверенностью, тем самым злоупотребляя доверием. «Обманчивый» — это более общее и гибкое понятие; неясные намёки, смутные очертания — всё это можно оценить как «обманчивое». В то же время «лживое» подразумевает двуличность, умышленный обман, жульничество. Например, речь софиста, его клятва или рассуждение являются именно лживыми. Слово «лживый» имеет определённое сходство со словами «жульнический», «обольстительный», «коварный» и «каверзный», однако отождествлять их не стоит. Слово «жульнический» включает в себя все формы лицемерия или скрытности, которые применяются с целью кого-то оскорбить или нанести ущерб, сюда включается притворство, клевета и т. д. «Обольстить» — значит втереться кому-то в доверие, чтобы затем самым жестоким и немилосердным образом обмануть. «Коварный» — значит полный ловушек. «Каверзный» — это нечто берущее врасплох. Слово «лживый» включает в себя большинство из этих определений".

Жалко только, что во времена Сарду ещё никто не мог расписать подобным образом слова, характеризующие опасности, с которыми сегодня сталкиваются большинство революционных организаций. Увы, доктринёры "вооружённой борьбы" никогда не принимали во внимание различий между выражениями: «введённый в заблуждение», «спровоцированный», «засланный», «манипулируемый», «узурпированный» и «купленный».

Не так давно к нам из России, наряду с другими полезными новшествами, используемыми при руководстве государством, была импортирована относительно новая концепция дезинформации . Она в открытую поддерживается определенными силами в обществе, точнее, теми людьми, которые в своих руках держат фрагменты политической и экономической власти. Прямая задача дезинформации — поддерживать существующий строй, т. е. охранительная функция . Очевидно, что официальной истине может противостоять только дезинформация, исходящая от враждебных, или хотя бы конкурирующих сил, которые заинтересованы в злонамеренном подлоге. Дезинформация — это не просто отрицание факта, угодного власти, это даже не пропаганда факта, который не устраивает власть — это настоящая паранойя. В отличие от обыкновенной, прямолинейной лжи, дезинформация должна в обязательном порядке содержать в себе определённую долю истины, которой будет нарочно манипулировать противник. Вот почему дезинформация так пришлась по душе апологетам господствующего общества. Власть, слишком отвлекающаяся на дезинформацию, уже сама перестаёт верить в свою правдивость, однако знает, что в состоянии сделать любую более или менее ценную критику чем-то незначительным, т. е. слить её вместе с другими помоями в огромный чан дезинформации. А раз нет критики — то и ошибок власти никто не заметит.