Иван Клулас - ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

«Уезжаю с этой твердой решимостью, мысля, что, может быть, Господь Бог пожелал взять в руки Свои окончание этой войны, начавшейся через кровь мою и моего брата. Пламенно желаю, чтобы жизнь и смерть моя, все, что мне в убыток или к выгоде, всегда служило благу нашего города».

10 декабря Лоренцо был уже в Пизе, но неаполитанские галеры запаздывали из-за встречного ветра. Отплыть можно было только 14-го. Пользуясь этой задержкой, Комитет десяти отправил послов к королю Неаполитанскому и от своего имени, чтобы придать миссии официальный характер.

18 декабря Лоренцо сошел на берег в Неаполе. Его приняли чрезвычайно пышно. В гавани ждали младший сын и внук короля. На другой день сам Фердинанд явился к нему, любезнейшим образом приветствовал и проводил к себе во дворец. 20 декабря начались переговоры с четырьмя королевскими советниками, среди которых были могущественный секретарь Антонелло Петруччи и Антонио Чичинелло, специальный уполномоченный по сношениям с Римом. Споры шли жаркие: добиться мира оказалось гораздо сложнее, чем думал Лоренцо, основываясь на сведениях из Милана.

Фернандо I (Фердинанд I )Неаполитанский

Выяснилось, что король Фердинанд вовсе не собирался отдавать укрепленные пункты, занятые им в Тоскане, а также гарантировать безопасность правителям Романьи (Римини, Пезаро и Форли), посылавшим войска в помощь Флоренции. У миланских послов Лоренцо находил деятельную поддержку, но его старые недруги, сиенский представитель Якопо Пикколомини и Диотисальви Нерони, добившийся назначения посланником папы в Неаполе, изощрялись в интригах, поддерживая несговорчивость неаполитанцев.

Переговоры длились три месяца. С первых же дней стало ясно, что Лоренцо вернется во Флоренцию нескоро. Противники его режима, присмиревшие после подавления заговора, решили этим воспользоваться. Они сплотились вокруг Джироламо Морелли, бывшего посла в Милане, а ныне члена военного Комитета десяти, отличавшегося критическим складом ума.

Переговоры Лоренцо, говорили они, создавали реальную опасность: надеясь на будущий мир, государство уже не заботилось об обороне. Граница с Сиеной осталась открытой; крепость Сарцану, которую продал флорентийцам Людовико Фрегозо, отобрал, невзирая на перемирие, его сын. Сам ход переговоров Лоренцо и предложения, сделанные им Не­аполю, в советах сурово критиковали, распределение налогов оспаривали. Сторонники Лоренцо, в панике от растущего сопротивления, просили его вернуться как можно скорее. Но ускорить ход переговоров между Лоренцо и неаполитанцами не было никакой возможности. Всякий раз они спотыкались на вопросе о возвращении оккупированных флорентийских городков и гарантии безопасности правителям, использованным республикой в качестве кондотьеров. Король Фердинанд известил папу Сикста о твердой позиции Лоренцо по этим вопросам. Сперва папа, под влиянием Джироламо Риарио, впал в гнев и потребовал, чтобы соглашение по этим статьям не подписывалось, пока Медичи сам не явится в Рим. Фердинанд отсоветовал Лоренцо соваться в пасть к волку. Остыв, папа в начале января согласился на то, чтобы Фердинанд сам решил вопрос о крепостях, приняв во внимание интересы сиенцев, но потребовал, чтобы недавно занятые города вокруг Имолы отошли к Джироламо Риарио. Что касается правителей городов Романы, Сикст IV желал, чтобы они были переданы его власти для наказания. Зато по отношению к Флоренции он смягчился: хотя от Лоренцо по-прежнему ждали публичного покаяния, от синьории уже не требовали его изгнания.

Это было слабое утешение, а переговоры шли до отчаяния медленно. Курьеры и дипломаты так и сновали от одного двора к другому. В тяжких испытаниях Лоренцо поддерживали мудрые члены Комитета десяти, который действовал как тайный правительственный совет. Не меньшей опорой служила ему и горячая любовь родных и близких, от которых он часто получал письма. Девятилетняя Лукреция сообщала, как ведет себя ее брат, будущий Лев X:

«Малыш Джованни ложится рано и не капризничает, говорит: "Я ночью никогда не просыпаюсь!" Он толстенький и румяный».

Полициано приписывал:

«Джованни всегда спрашивает, какие у нас от Вас новости, и по любому поводу говорит "Когда же приедет Лоенцо?"»

Никто не знал, когда закончатся препирательства. Миланские послы, помогавшие Лоренцо, теряли терпение. Им надо было заключить не только мир, но и союз с Неаполем: Лодовико Моро, благодарный Фердинанду за помощь, желал, чтобы вражда сменилась прочной дружбой. Но его представители не могли принять все условия бывших неприятелей, например, упомянуть в договоре Геную как независимую державу. Кроме того, естественно, надо было учитывать и мнение Венеции, другого союзника Флоренции. Но Венеция сама уже начала переговоры о мире с папой. Эта новость дошла до Неаполя в конце февраля вместе с известием, что Рене Лотарингский, наследник Анжуйского дома, отправился из Марселя в поход против Фердинанда. Все это, разумеется, побудило неаполитанского короля поскорее заключить мир с Лоренцо.

Надо сказать, что положение всех действующих лиц этого дипломатического балета было по-своему ненадежным и неустойчивым. Лодовико Моро номинально не был властителем Милана, так что племянник в любой момент мог от него избавиться. Папа мог внезапно умереть, а его преемник полностью поменять политику. Венецианская республика становилась тем опаснее для соседей, чем меньше на нее напирали турки. В этой ситуации Флоренция, где оппозиция казалась обезвреженной, выглядела, напротив, очень надежным партнером. Она пользовалась поддержкой Людовика XI, а король представлял угрозу Неаполю, потому что Франция всегда могла вновь натравить на него анжуйцев. Кроме того, Флоренция дружила с Турцией (напомним, что Мехмед II выдал Бандини, убийцу Джулиано). Наконец, Лоренцо, хотя и ходили слухи о его финансовых затруднениях, вел себя в Неаполе как щедрый вельможа, много тратил на пиры и праздники, даже снабжал приданым бедных девиц и освободил от каторги сотню узников, выдав каждому по десять золотых флоринов и одежду.

Такой человек, щедрый и храбрый на людях, осторожный и дотошный в тайных переговорах, не мог не вызвать симпатии неаполитанского монарха, который умел подмечать и использовать качества окружавших его людей.

Фердинанд решил перешагнуть через многочисленные затруднения и заключить мир сразу, как только 27 февраля пришло принципиальное согласие из Рима, о чем он известил Лоренцо Медичи. Той же ночью, не дожидаясь письменного составления договора, Лоренцо сел на королевскую галеру и отплыл в Гаэту.