Владимир Миронов - Древний Рим

Мы должны отстоять Россию, сделать ее первой страной, гордостью, солнцем цивилизации. Несмотря на трусов, воров, мздоимцев, негодяев, победа все равно останется за патриотами, русскими героями, подвижниками, богатырями! В одной из книг, посвященных Прометею, он говорит: «Я иду возвестить людям, чтобы они ничего не ждали от жизни, кроме того, что сами могут себе создать». Пусть этой ясной мыслью проникнутся все. В боях за Россию обретают счастье!

Вспомним, по античным воззрениям, греческим и римским, община воздавала героические почести, наравне со своими основателями, также своему спасителю (Soter). К их числу прежде всего относят законодателей, что мудрыми, верными постановлениями спасали общину от бед и неправедных порядков, затем героев, принявших смерть на поле брани (таковыми афиняне признали всех павших под Марафоном). Героями считались вдохновенные поэты (Гомер, Гесиод, Пиндар), а также великие мудрецы и изобретатели. Вергилий так определил этот круг:

Впрочем, схожая ситуация имела место в древних цивилизациях… Так, скажем, Сципиону пришлось строить Рим «заново на руинах катастрофы». Но Россия не может и не должна быть Третьим Римом! Это мелко для нее… Она должна стать первой державой мира в духовно-сущностном, научно-феноменальном смысле! Конечно, и нам приходится создавать фактически новое государство на руинах катастрофы, пережитой народами СССР (последствия которой ощущать будем ещё долго). И в этом плане нам гораздо труднее, ибо мы унаследовали не только слабое и умирающее государство, но и измену подлых элит… Но мы выстоим и победим, если значительно обновим эшелоны власти (а в её рядах есть и умные, талантливые, верные делу России люди). К власти прийдет золотой фонд нации – ученые, врачи, инженеры, учителя, воины (труженики и герои). Жизнь и труд выстроить на принципах патриотизма, любви к России, ярких дел во славу её…

Русский тип

Недалек час (возможно, жизнь одного-двух поколений), когда многие поймут: «таинственная Гиперборея», Россия – не только безвозвратно ушедшее прошлое, но и возрождающееся настоящее, и будущее. Не могу избавиться от ощущения, что именно в России ныне (как говорил Эсхил) «минувший век титанов снова… поднимается из мрака Тартара на свет» (Ницше). Поднимается на свет Божий, ибо, пожалуй, ни одна страна мира так еще не богата талантами. Возможно, тут неожиданно для всех произойдет историко-философское и духовное открытие мира будущего и его обновление. Через сто лет, а может и ранее, люди скажут: титаны мира обитают не на Олимпе, а в России. Как знать, возможно, русский язык с годами, наряду с языцами других великих народов, мог бы стать языком духовно преображенного человечества. Ведь говорил же А. С. Пушкин: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими». А Кюхельбекер с характерной для него прямотой и максимализмом заметил: «Русский народ – народ первый в свете по славе и могуществу своему, по своему звучному, богатому, мощному языку, коему в Европе нет подобного!» Попытаемся же сообща выстроить в России сказочный духовный дворец, подобный тому что, говорят, создал апостол Фома в Индии. Но это должен быть дворец, в котором каждый хотел бы жить, жить на Русской земле в светлом, справедливом и добром мире. Были полны оптимизма и слова митрополита Алексия II, сказанные во время открытия X Всемирного Русского Народного Собора (2006): «Россия, являющаяся одним из центров христианско-восточной цивилизации, имеет что сказать миру». Пусть же книги этой серии, выходящие в «ВЕЧЕ», станут достойным вкладом сынов России в мировую культуру. Возможно, они кому-то и послужат их жизненной путеводной звездой. Подобно ангелу, указывающему Иоанну Богослову путь в град Божий (где нет мерзости, лжи, невежества, и куда несут славу, честь, знания, таланты и лучшие деяния людей), мы говорим вам: «Не запечатывай слов пророчества Книги сей, ибо время откровения близко!»

Правда, в первых томах Запад был главным направлением нашего поиска. И анализируя уроки античной истории, мы почти забыли о Востоке. Как известно, еще Л. Н. Гумилеву «пришла в голову мысль заполнить лакуну во Всемирной истории, написав историю народов, живших между культурными регионами: Западной Европой, Левантом (Ближним Востоком) и Китаем (Дальним Востоком)». По его словам, задача эта «оказалась сверхсложной». Но одним из самых главных выводов его исследования, пожалуй, был вывод: киевская Русь, испытавшая бесчисленные беды, не погибла, а победила, оставив потомкам роскошное искусство и блестящую литературу, именно потому, что она мудро и вовремя сомкнула свои границы с Великой степью. Скажем более: и сама стала Великой Степью. Русь со времен византийских, а затем и с татаро-монгольского периода в особенности, всё более и более обретала черты восточной державы.

Книги и Время

Знаменательно, что сам византизм воспринимался нами скорее как инструмент борьбы с Западом, как идея вызова многим западным представлениям, законам. В книге «Восток, Россия и славянство» К. Леонтьев заявил, что византизм давал нам силу для борьбы с Польшей, Францией и Турцией. Он говорил о суровой необходимости выдержать натиск Европы «интернациональной», если вдруг та, «разрушивши у себя все благородное», осмелится когда-нибудь «и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном блаженстве, о земной радикальной всепошлости». Что там ни говори, а в нас всегда жила эта византийская мудрость, эта восточная глубина. Бездонный российский космос давно впитывает в себя свет Востока. Леонтьев справедливо заметил, что наш народ и власть равно воспитаны на крепкой иерархической дисциплине этой полувизантийской Руси. И разве не сей византизм вскоре «определил нашу роль в великих, по всемирному значению, восточных делах?» Тогда К. Леонтьева в России многие еще не поняли, ибо он казался мало полезным «для реальных, позитивных целей» политики царизма. Так, Бердяев увидел в нем лишь глубоко индивидуального мыслителя, оторванного «от большого исторического пути». Говоря о философии духовного аскета, коего отличало неприятие либерального «прогресса», Бердяев пренебрежительно бросил в его адрес – «подмораживал гниль, барахтался в смрадной помойной яме». Но и он всё же вдруг неожиданно взял, да и проговорился, молвив – Леонтьев предчувствовал «многое слишком рано». Бесспорно, нужен был гений Леонтьева, чтобы во второй половине XIX в. чувствовать то, что ныне становится все более очевидным: Россия – восточная страна, тесно соприкасающаяся с Западом. Запад всегда это понимал и ощущал. И всегда этого втайне опасался.