Владимир Миронов - Древний Рим

И нам вовсе нет необходимости измышлять какие-то легенды, основывая наше историческое право на земли на разного рода мифах и версиях типа возведения происхождения славян к Иисусу Христу, или же к мифической грамоте Александра Македонского. В «Чешской хронике» 1541 г. чешский историк В. Гаек приводил текст грамоты, якобы выданной Александром Македонским славянским народам («просвещенному роду славянскому и их языку») на право владения их землями: «За то, что вы всегда находились при нас, правдивыми, верными и храбрыми нашими боевыми и неизменнными союзниками были, даём вам свободно и на вечные времена все земли мира от полуночи до полуденных земель итальянских, дабы здесь никто не смел ни жить, ни поселяться, ни оседать, кроме вас. А если бы кто-нибудь был здесь обнаружен живущим, то будет вашим слугой, и его потомки будут слугами ваших потомков». Мы – правнуки ариев, разветвленной ветви народов, что в очень далекие времена перемещались с севера на юг и с востока на запад, из одних ареалов обитания в другие.

Войска монголо-татар штурмуют крепость в Европе

Знаем мы и то, что задолго до Александра Великого, когда не было еще и в помине Афин, Рима, Лондона, Парижа, не говоря уже о Варшаве, Тбилиси, Риге, Таллине или Нью-Йорке, наши кони мерили бескрайние просторы Евразии от Китая до Дуная. Доктор философии Дж. Коннер признал то, что забыл Запад (1936): «Современные антропологи считают, что широкие степи, простирающиеся от Волги на восток, явились свидетелями происхождения и развития животных, прирученных не только русскими, но также кельтами, тевтонами, галлами, греками, т. е. в основном людьми, расовое происхождение которых известно как арийское. Люди именно этого региона, следуя в южном направлении вдоль Волги к Каспийскому морю и к границам Малой Азии, в далекое доисторическое время предприняли опасный поход к более теплому климату и более легким завоеваниям через Иран в Индию и Месопотамию. Именно эти белокожие люди, о которых мы недавно узнали, и были предками народов в Шумерах и во всей Малой Азии, а также тех, кого назвали «творцами Цивилизации»». Когда-то Неру сказал об индийцах: «…Мы очень древний народ, и мы слышим шепот столетий, отошедших в незапамятное прошлое. Однако мы знаем, как обретать молодость вновь, хотя воспоминания и мечты этих минувших веков остаются с нами». Но разве мы, русские, не являемся столь же древним великим народом, коль сумели организовать и удержать, освоить и преобразовать значительную часть великой Евразии?!

Вл. Молодкин. Великое Переселение

Разве не дико возводить начало истории народов России, населявших Великую степь десятки тысяч лет, чуть ли не к IX–X вв. новой эры?! Древность ее столь очевидна, что может вызвать удивление разве что у полнейших невежд и лютых недругов России… Это не раз доказано: датчанином В. Л. Томсеном, немцем Ф. В. Радловым, русским В. М. Жирмунским, исследовавшим проблемы германского и тюркского языкознания. Последний, изучая эпосы разных народов – от Алтая до Европы, обратил внимание на общие моменты в сюжетах и образах. По его словам, сюжеты русских сказок о Коте в сапогах, Аленьком цветочке, Колобке, Золотой рыбке, Братьях-лебедях, богатыре Руслане были известны на Алтае задолго до Великого переселения народов. Пушкин позаимствовал образ царя Салтана из сакской сказки «Хан с двенадцатью женами». Сюжет Кота-в-сапогах пришел в Европу из алтайской сказки о Лисе-свахе. Золушка имела прототип на Востоке, в Кушанском царстве (но там вместо феи ей помогала Биби-Сеншанби, покровительница семейного счастья). Похоже, что и «наша царевна-лягушка» некогда «говорила только по-тюркски». И даже знаменитые сказки «Тысяча и одна ночь», вероятно, вначале прозвучали на тюркском языке. Ведь арабы в X в. перевели их на арабский язык (ныне тюркский оригинал хранится в библиотеке Багдада). Р. Фрай считает: возможно, что сакам, выходцам с Алтая, принадлежит и большая часть преданий о Рустаме, вошедших в «Шахнаме» Фирдоуси. Кто знает, может пора уж более пристально вглядеться в глубь веков и тысячелетий. Наши древние земли, обитающие тут народы, имели свой язык и историю, богов и героев, свой пантеон.

Китайское влияние в русском искусстве XVIII века

Если угодно, то многими своими чертами Россия более напоминает Азию, чем Западную Европу. Мы ближе к Китаю и Индии, чем к Европе. Интерес к Китаю в России стал особенно заметен в XVIII в., когда и Европа (благодаря усилиям Лейбница и Вольтера, видевших в конфуцианских принципах управления государством и общества образец просвещенной монархии и царства Разума) пережила новую волну увлечения Востоком. В Европу и в Россию буквально хлынул поток произведений искусства и предметов быта из Китая и Японии. В итоге модных веяний внутри стилистического направления рококо появилась и интерпретация «китайщины» (chinoiserie). В загородных резиденциях царей и цариц, крупнейших вельмож и богачей стали устраиваться «китайские» дворцы и павильоны, архитектура которых хотя была выдержана в классицистических принципах, содержащих детали восточных мотивов. Петр Великий в павильоне Монплезир в Петергофе «экспонировал» коллекцию китайского и японского фарфора в специальной зале, где детали стилизованы «под Китай». Но расцвет chinoiserie в России пришелся на время правления Екатерины II. За внешней стороной интереса к Китаю были и глубинные причины: идеи конфуцианского учения о мудром государе и жесткий принцип подчинения императору были понятны и близки идеологам просвещенного абсолютизма в России. Поэтому если французская китайщина была «китайщиной вдохновения», то вот русская явилась «китайщиной бытия». То есть по мировосприятию (формам поведения, мышления, восприятия, ценности духа), мы, как это ни покажется странным, гораздо ближе к Китаю и Востоку, чем к Европе. Весьма схожи и иные повороты нашей истории.

Подобно Китаю, мы не раз подвергалась завоеваниям, нашествиям, испытывая на себе разрушительные последствия войн, революций или реформаторских эпидемий, и всегда сохраняя дух, внутреннюю силу, преемственность культуры, государственности, языка. Это позволяло нам преодолевать тяжкие невзгоды и беды. Среди признаков «российской китайщины» можно назвать и длительную настойчивую изоляцию российского очага цивилизации от Европы (пусть даже относительную). И в религиозном отношении мы чем-то близки Китаю. Ведь мы также исповедуем «три великие религии» (православие, ислам, иудейство). Заметны общие черты и в социально-управленческой модели государственного устройства России и Китая. И там, и тут господствует примат деления общества на управляемых и управителей. Так, Конфуций считал, что всегда были и будут две основные категории людей – верхи и низы, народ и управители. На первое место в китайском обществе, как позже в России, уже в середине I тысячелетия до н. э. выдвинулось служилое чиновничество. Это же произойдет на Руси при Петре I.