Борис Голубовский - Шаг в профессию

К сожалению, еще неизвестно, с кем труднее работать - со "стариками" или с молодежью. Боюсь, что в смысле творческой мобилизованности молодые актеры дают слишком много поводов для претензий. Поймите меня правильно - начинать "воспитательную" работу, повышать планку требовательности нужно именно со старших, с "великих". После "великих" можно делать что угодно с современными театральными "разбойниками".

Первая репетиция - как первая любовь, она не забывается! Подготовьтесь к этому свиданию, актеры должны почувствовать, что сегодня особый день. Вряд ли нужно разбивать бутылку с шампанским о режиссерский столик, и тем не менее…

Режиссер- стажер, выпускник ГИТИСа, ученик очень хорошего педагога, приступал в Театре им. Гоголя к своему первому спектаклю. Я пришел, чтобы представить его коллективу занятых у него актеров. Одиннадцать часов -начало. Режиссер прибегает точно к одиннадцати - не раньше, не позже. "А где роли?" - спрашиваю я у режиссера. Он обращается с тем же вопросом к помрежу. Бегут к заведующему труппой за ролями. Роли не разобраны и не подписаны. Торжество не получилось. Всю вину беру на себя - я должен был проверить готовность. Но и он тоже испортил себе праздник. В театре этот режиссер не удержался, впрочем, не только по причине сорванного начала.

Я пришел домой к народному артисту СССР Иосифу Михайловичу Туманову, тогда главному режиссеру Театра им. Пушкина. В передней слышу его голос - что-то читает вслух. Робко вхожу. Оказывается, он читает вслух пьесу, которую начинает ставить в театре. "Я всегда перед первой встречей читайо пьесу вслух: проверяю ритмы, вдруг какое-нибудь ударение в слове не там сделаю. Потом слова иностранные… Не всегда могу сразу объяснить, попадаешь в неловкое положение!" Последуйте примеру мастера, это полезно.

Экземпляр пьесы готовится к встрече с актерами. Обычно даже пьесы классиков, как русских, так и зарубежных, подвергаются необходимым сокращениям, иногда кардинальным - по сценам, иногда не существенным - по отдельным фразам. Происходит это по самым разным причинам. Все сокращения должны быть произведены до того, как актеры получат свои роли, иначе может начаться сражение за каждую реплику.

Атмосфера в театре особенно важна для молодого, еще не искушенного в театральных дрязгах работника - режиссера или актера. Тут решающее значение имеет поведение старожилов, руководителей.

Не могу не рассказать о начале своей режиссерской деятельности. В первой же работе, спектакле "Надежда Дурова" в Саратовском театре им. К. Маркса, я столкнулся с непреодолимыми трудностями: сказать, что репетиции шли неорганизованно, не в творческой атмосфере - это значит, ничего не сказать. Актеры моего присутствия элементарно не замечали. Иногда я прорывался с какими-то предложениями, но эти робкие попытки оставались без внимания, и я был задавлен анекдотами, историями, рассуждениями о ходе войны и мечтал только о том, чтобы скорее закончилась репетиция. Иван Артемьевич Слонов, "первач" и бывший "любец" - герой-любовник, блестящий актер и саратовский божок, наблюдал за происходящим и как-то, после одного из таких кошмаров, подозвал меня к себе и сказал: "У тебя так дело не пойдет. Значит, так: я завтра опоздаю на репетицию, а ты меня не впустишь".

И ушел. Ночь я не спал.

На следующий день все пошло по заведенному порядку: актеры собрались с опозданием на 25-30 минут, завязалась непринужденная беседа, в которой я не был приглашен принять участие… Еще через минут двадцать открылась дверь и появился (именно - появился!) Слонов, в крахмальной сорочке, повязанной элегантным бантом, в тюбетейке на гладко выбритой голове, благоухающий духами, весь праздничный и возвышенный.

- Простите, мои юные друзья, я немного задержался… Я покрылся холодным потом и сказал фразу, которую в бессонную ночь повторял много раз:

- Уважаемый Иван Артемыч, если вы опаздываете, то чего же я могу требовать от молодежи? Я не могу допустить вас к репетиции.

И тут началась высокая трагедия.

Слонов побагровел, шея налилась кровью, глаза заблестели, как у Арбенина (которого он замечательно играл!) перед отравлением Нины.

- Молодой человек, вы забываете, что я - Слонов!

Гробовая тишина - в первый раз на репетиции "Дуровой". Еще секунда, и я готов был упасть к ногам Слонова. Через мучительную паузу он произнес:

- Но перед искусством вы правы, простите старика…

Отвесил мне земной поклон и медленно, с согбенной спиной, но гордо поднятой головой (вот это пластический рисунок!), вышел из репетиционного зала. Тишина не нарушалась. Я обратился к актерам, понимавшим, что они присутствовали при исторической сцене.

- Ну, продолжим?

- Да, да, конечно, - раздались робкие голоса.

В этой истории выиграли все: прежде всего - я, которого Слонов спас в полном смысле этого слова, потому что никакие беседы худрука или директора ни к чему бы не привели; актеры, которые перестали терять время и в итоге хорошо сыграли спектакль; и, наконец, сам Слонов, ставший в глазах всех (а этот эпизод сразу разнесся по всему Саратову!) еще более благородным, скромным, ставящим искусство выше самолюбия.

После помощи Слонова я обнаглел. Как-то на репетиции актеры на втором плане разговаривали во время сцены Слонова. Я остановил его:

- Иван Артемыч, я прошу вас прекратить репетицию. Вы мешаете разговаривать актерам об очень важных вещах!

Актеры замолчали. Слонов сначала опешил, потом понял, подыграл, стал извиняться перед нарушителями дисциплины, а потом сказал мне тихо:

- Ишь, подлец, научился!

Сколько же возникает неожиданных ситуаций! Назревает конфликт - между актерами, между режиссером и исполнителями, с постановочной частью, администрацией… М. А. Захаров считает, что конфликт необходимо ликвидировать в самом зародыше. Директор огромного химкомбината в Кемерово В. Коптелов держится иного взгляда: если возникает конфликтная ситуация, то ее необходимо довести до взрыва, иначе - загнать в подполье, где она наберет силу и взорвется с большей мощностью. Кто прав?

С чего должна начинаться репетиция? Ясно: с повторения уже сделанного в прошлый раз! Неверно! Однажды Немирович-Данченко отменил репетицию "Трех сестер" (мы, практиканты, были в зрительном зале). Прогнали картину с Кулыгиным - В. Орловым. Владимир Иванович просмотрел сцену и сообщил, что репетиция отменяется. "Почему? Сыграли верно, повторили точно". - "Повторили? А что добавили, что развили, какие мысли появились у вас между репетициями? (С прошлой репетиции, действительно, ничего не изменилось). Мне нечего с вами делать".

Между репетициями работа не должна прекращаться, между репетициями актер идет дальше, пусть даже ошибочно, но идет, думает, что-то пробует.