Андрей Якубовский - Профессия: театральный критик

В своей книге Жиль Сандье предостерегал Шеро от "штампов оперного эстетизма", которые, как ему казалось, стали угрожать режис­серу, много работавшему в оперных театрах Европы. Но спектакль Те­атра дез Амандье поражает воображение зрителя аскетизмом вырази­тельных средств. Внимание режиссера отдано созданию ярких характе­ров и рельефному раскрытию темы. Постановка Шеро естественно впи­сывает их в тревожный контекст современности, чреватой военной тра­гедией, озаренной вспышками национально-освободительных войн. Не случайно в его спектакле таким крупным планом даны образы душите­лей свободы — парашютистов-легионеров, увешанных современным оружием и свободно разгуливающих по залу. Не случайно в самом его центре, как бы сливаясь со зрителями, занимают целый ряд кресел те, кого можно назвать оголтелыми неоколонизаторами. "Мы — римляне наших дней", — напыщенно провозглашают эти персонажи, возрож­дающие старый лозунг "французского Алжира" (а может быть, ЦАР, Чада или Новой Каледонии?). Не случайно, наконец, нарастающий ритм спектакля — ритм борьбы! — связан с образами алжирских патриотов, на роли которых режиссер пригласил актеров-арабов, что особенно рельефно оттеняет национально-освободительную тему постановки.

Шеро бесстрашно сочетает в своем спектакле антибуржуазную и антивоенную сатиру с героической патетикой коллективного образа сражающегося народа. В этом сочетании берет начало демократическая эстетика постановки, свое высшее выражение нашедшая в образе Мате­ри, созданном Марией Казарес. Достигая редкостной выразительности, великая французская актриса поднимается в этой роли до высот траги­комедии. Она воплощает в своей героине народную мудрость и жизне­любивый юмор, трезво-реалистический взгляд на жизнь и склонность к яркому поэтическому вымыслу, но прежде всего — порыв к справедли­вости и свободе. Казарес раскрывает в образе Матери вечно живую ду­шу народа и вместе с тем дает почувствовать неотразимое обаяние пло­щадного народного театра.

Шеро находит мощное поэтическое решение тех моментов пьесы, которые у Жене кажутся зашифрованными, "плохо артикулированны­ми". Когда поработители и порабощенные, парашютисты, колонизаторы и восставшие арабы перемещаются по воле драматурга, как говорится, в мир иной, по ту сторону "ширм", режиссер распоряжается этим иноска­зательным приемом не для умножения причудливых образов и прихот­ливого их отражения друг в друге. Он стремится передать противостоя­ние жизненных сил, которое сохраняется и после смерти конкретных людей, он подключает энергию метафизической поэзии к развитию ак­туальной социальной темы.

Именно поэтому невозможно отделить поэтическое воздействие спектакля от его яркого социального звучания. Работа Шеро, как отмеча­ет критика, "поражает своей мощной красотой" и вместе с тем "застав­ляет публику занять позицию" по отношению к сегодняшней действи­тельности, необычайно противоречивой, полной контрастов, неимовер­но сложной, но именно поэтому требующей от художников театра и его зрителей особенной остроты зрения и мысли, предельно ясного осозна­ния своей гражданской ответственности передвременем, перед народом.

"Ширмы" в Театре дез Амандье — это принципиальная победа Пат­риса Шеро, открывающая новый этап творчества талантливого режиссе­ра в парижском пригороде Нантер, этот спектакль — событие большого поэтического дыхания. И вместе с тем это, конечно же, "театр невоз­можности". Споря с самоцельной игрой образами, переосмысляя усилия Жене, направленные к деструкции традиционного театрального языка, Шеро опрокидывает инерцию восприятия одного из характерных явле­ний французской драмы прошлых десятилетий, достигает совершенно неожиданных, полемических результатов. Но это тот "театр невозмож­ности", который показывает, как многого может добиться режиссер — поэт и мыслитель, когда его творчество, говоря словами Сандье, "участ­вует в общественной жизни, в гражданской реальности, в Истории".

За пределами статьи, естественно, остаются многие явления, кото­рые могли бы стать весомыми аргументами в споре о состоянии совре­менного французского театра. Думается, однако, что спектакли, о кото­рых здесь шла речь, позволяют определить театральную ситуацию во Франции как сложную. Пожалуй, наиболее остро ощущается сегодня отсутствие общих идей и признанных лидеров, которые оказывали бы решающее влияние на развитие театрального процесса. Жан-Пьер Вен-сан, генеральный администратор "Комеди Франсез", определяет сего­дняшнее положение во французском сценическом искусстве так: "У нас больше нет вождей, подобных Вилару или Брехту, как это ни прискорб­но, но именно это позволило нам провести в 70-е годы парадоксальную работу по критическому осмыслению театра... пройти через своего рода испытание кризисом, которое было нам так необходимо. Сейчас перед нами другая задача: после постановки вопросов — поиск ответов. Мы вступаем в период реконструкции или, точнее говоря, создания чего-то существенного в искусстве и во взаимоотношениях с публикой".

Думается, есть основания говорить о "театре невозможности" как о промежуточном явлении, сочетающем в себе приметы и неизжитого кризиса и признаки театрального обновления. Он как бы дает своеоб­разную форму перехода от критического осмысления театра к созида­нию в нем новых существенных ценностей. Он является предостереже­нием от эгоистической замкнутости сценического творчества и вместе с тем — предвестием ее преодоления, укрепления связи театра с жизнью, с широкой демократической аудиторией.

(Театр невозможности // Театр. 1986. №4).

Дни театра ФРГ в Москве

Февраль 1989 г.

Было все: транспарант через улицу Горького с надписью "Дни те­атра ФРГ в Москве", творческие встречи и приемы, "посиделки" до утра в Центральном Доме актера, видеотека, представившая лучшие запад­ногерманские театральные постановки последних лет, и, конечно, спек­такли. Спектакли — в официальной и клубной программах, всех жанров и типов, на все вкусы...

Одним словом, минувший февраль всколыхнул не слишком бога­тую событиями столичную театральную жизнь.

Теперь, когда праздник закончился, хотелось бы определить цели подобного рода фестивалей, задуматься над тем, в какой мере устроите­лям "Дней" удалось их реализовать. Наиболее полно отразить различ­ные направления в сегодняшнем театре ФРГ и познакомить публику с наивысшими его достижениями — вот, думается, каковы эти цели. Они представляются мне долгосрочными, поскольку и впредь неизменно будут возникать при организации подобных показов спектаклей зару­бежных театров в нашей стране, и неразрывными, потому что вряд ли можно достойным образом представить ту или иную театральную куль­туру, если не ориентироваться при этом на лучшие ее образцы.