Борис Захава - Мастерство Актера и Режиссера

Режиссер старается в каждом отдельном случае поставить верный диагноз, найти главную причину творческого зажима, чтобы ее устранить.

Ясно, каким знанием актерского материала, каким острым глазом, какой чуткостью и проницательностью должен обладать режиссер.

Однако все эти качества легко развиваются, если режиссер ценит и любит актера, если он не терпит на сцене ничего механического, если он не удовлетворяется до тех пор, пока актерское исполнение не станет органичным, внутренне наполненным и художественно правдивым.

1 Многочисленные примеры того, как при помощи простейших действий актер может вызвать в себе различные чувства, читатель найдет в книге К. С. Станиславского "Режиссерский план "Отелло"" (М., 1945).

2См.: "Чайка" в постановке Московского Художественного театра: Режиссерская партитура К. С. Станиславского. М., 1938; Станиславский К. С. Режиссерский план "Отелло". М., 1945; Немирович-Данченко Вл. И. "Юлий Цезарь": Режиссерская партитура первого акта // Ежегодник МХТ за 1944 г. М., 1946.

Многообразию творческих функций режиссера должно соответствовать такое же богатство творческих способностей. Вряд ли можно назвать профессию, которая нуждалась бы в еще большей разносторонности дарования, чем профессия режиссера. Чтобы посвятить себя этому сложному делу, человек должен уже от природы обладать, хотя бы в самой зачаточной форме, соответствующими данными. Школа может при помощи специальных упражнений развить природное дарование до степени, необходимой для полноценного творчества. Но обеспечить зарождение хотя бы одной из режиссерских способностей у того, кто совсем не имеет к этому природного предрасположения, никакая школа не в состоянии.

О каких же способностях идет речь? Эти способности можно условно разделить на три группы.

В первую группу мы включим такие, которые являются общими для любого искусства. Они существенно не изменяются от того, на какой именно вид искусства направлены: на литературу, живопись, театр и т. д.

Есть и такие способности, которые, являясь общими для всех видов искусства, по характеру их использования в значительной степени изменяются в зависимости от специфики данного вида искусства. Такие способности мы отнесем ко второй группе.

Третью группу составляют способности, связанные с необходимостью для режиссера хотя бы потенциально быть также и актером, т. е. обладать известным минимумом актерских качеств.

Рассмотрим сначала условия для продуктивного творчества, которые мы отнесли к первой группе.

Одним из таких условий является непреодолимая потребность художника высказаться. С этой потребностью тесно связана его способность непрерывно обогащать свое сознание новыми мыслями, чувствами, жизненными наблюдениями. Если у него нет рвущихся из глубины души чувств и мыслей, то каким бы природным предрасположением к данному виду искусства он ни обладал, все равно ничего ценного в этой области он создать не сможет. Перефразируя известный афоризм Льва Толстого, обращенный к писателям, можно сказать режиссеру: "Если можешь не ставить, то лучше и не ставь!"

Режиссер имеет право начать работу над пьесой только в том случае, если он чувствует неодолимую потребность сказать нечто свое по поводу той действительности, которая в этой пьесе отразилась. Искренность, глубина и содержательность этого высказывания в сочетании с дарованием и мастерством могут обеспечить создание полноценного спектакля.

А это условие в свою очередь требует соблюдения целого ряда других. Оно неосуществимо без наличия у режиссера, как и у всякого художника, широкого философского, идейно-политического и культурного кругозора, глубокого и всестороннего знания жизни.

Существенное место в научном образовании режиссера занимают искусствоведческие науки. Без широкого искусствоведческого образования современный режиссер немыслим.

Главным признаком художественного вкуса режиссера является любовь к правде искусства, художественно отражающей правду жизни. И соответственно этому активное неприятие всех форм и видов лжи, фальши. Отражение жизни в художественном произведении должно прежде всего быть безукоризненно правдивым.

Мы имеем в виду при этом, разумеется, не внешнее, фотографическое сходство предмета с его изображением, не элементарное натуралистическое правдоподобие, а правдивое раскрытие сущности изображаемых явлений, основанное на постижении их объективных внутренних закономерностей.

Для художника, эстетический вкус которого определяется этими признаками, высший балл художественной оценки заключается в слове "верно". Показать жизнь в соответствии с объективной истиной — первая и высшая обязанность художника-реалиста. Нет надобности рассматривать формально-технические достоинства произведения, в котором не соблюден этот высший закон реализма. И уж тем более нет оснований восхищаться "новаторскими" открытиями в такого рода произведениях, ибо без соблюдения этого закона никакое новаторство не может быть подлинным.

Высокий художественный вкус отвергает искусство, достоинства которого исчерпываются одним только внешним правдоподобием. Но высокий художественный вкус не мирится и с проявлениями формализма, которые столь характерны для современного модернистского искусства.

Вкус художника, чье сознание глубоко впитало в себя такой принцип искусства, как органически присущая ему народность, заставляет его выше всего ценить произведения, которые выражают настроения народа — его мечты, радости и печали, заботы и надежды. Такие произведения вдохновляют людей на борьбу за практическое осуществление надежд и устремлений народа, они содействуют преобразованию жизни на началах правды, добра и справедливости.

Как и всякий художник, режиссер должен обладать острым чувством современности, понимать, чувствовать духовные потребности людей своего времени. Е. Б. Вахтангов призывал деятелей искусства творить "вместе с народом, творящим революцию". Он подчеркивал при этом: "...ни для него, ни ради него, ни вне его, а — вместе с ним".

Почему же "ни для него" и "ни ради него"? Во-первых, потому, что позиция "для народа" или "ради народа" нередко бывает связана с высокомерным отношением к народу. Художник как будто с высоты своего жреческого величия великодушно одаривает народ плодами своего творчества. Иногда же эта позиция выражается, наоборот, в подхалимском отношении к народу, мелком стремлении угодить ему, подладиться под невзыскательные вкусы отсталой его части. И то, и другое одинаково плохо. Когда художник творит вместе с народом, он тем самым творит и для него, и ради него, но уже без высокомерия или подхалимства.