Фрэнк Броутон - История диджеев

Темнокожим геям, жившим в Чикаго на рубеже снмидесятых и восьмидесятых годов, церковью вполне мог служить клуб Фрэнки Наклса Warehouse [183] Склад (англ.). — трехэтажное фабричное здание в безлюдной промзоне в западной части города. Здесь те, кому практически некуда было больше пойти, искали надежды и спасения, забывали о своих мирских заботах и сбегали в лучший мир. Подобно церкви, он обещал свободу, причем даже не на небесах, а ближе. Отсюда Фрэнки Наклс вместе со своей конгрегацией пускался в путешествия, сулившие избавление и открытия.

«В начале, где-то с 1977 по 1981 год, вечеринки проходили очень насыщенно, — вспоминает он. — Впрочем, они всегда казались насыщенными, но в то время на них царила особенно чистая атмосфера. Энергия, настроение, отклик, которые вы получали от зала, от людей в нем, были очень и очень одухотворенными».

Раз в неделю в субботний вечер масса верных собиралась в доме 206 в Норт-Джефферсон и ждала на лестнице, чтобы попасть на верхний этаж за демократично низкую плату в четыре доллара и остаться там до вокресного полудня. В удачную ночь сквозь двери клуба, рассчитанного на шестьсот человек, проходило до двух тысяч тусовщиков — в основном геев, почти исключительно темнокожих. Они одевались элегантно, но так, чтобы не бояться вспотеть. Многие отсыпались заранее, чтобы накопить как можно больше энергии. Некоторые, оказавшись в клубе, занимали сидячие места наверху, другие шли в подвал за бесплатным соком, водой или закуской. Однако большинство направлялось прямиком на танцпол, находившийся посредине. Они не желали отвлекаться от самого главного — музыки Фрэнки Наклса. Они приходили в Warehouse , чтобы танцевать.

«Это было поразительно, ведь там собирались обыкновенные простые парни Среднего Запада, — рассказывает Фрэнки, — и все же вечеринки получались очень проникновенными, возвышенными». Он широко улыбается, вспоминая чувство единения и остроту переживаний, которые рождал клуб.

«Большинство людей посещало Warehouse как церковь».

Среди тех, кого очаровал «Склад», оказался диджей-продюсер Чез Дамьер ( Chez Damier ).

«Это было нечто такое, что невозможно воссоздать, — говорит он. — Неповторимое ощущение: казалось, будто знаешь всех ребят вокруг, хотя и не знаком с ними. Чтобы вы могли это представить, вспомните все те волшебные чувства, которые вы испытывали в те годы, когда посещали ночные клубы».

Чтобы добраться до танцпола «Склада», следовало по лестнице спуститься из белого, уставленного растениями вестибюля. Навстречу вам поднимался пар от разгоряченных и блестящих черных тел, извивавшихся во мраке. Проникнуы в эту темную пещеру, вы поражались мощи саундсистемы и заряжались энергией танцоров, многие из которых дополнительно «подкреплялись» кислотой или MDA [184] Метилендиоксиамфетамин. (предшественник экстази). Исступленные фигуры занимали все пространство от стены до стены, из одежды на них оставался лишь минимум, а с оголенной кожи капал пот.

«В помещении было темно, — рассказывал Фрэнки писательнице Шерил Гарретт. Люди говорили, что в нее спускаешься, как в преисподнюю. Некоторые пугались, когда слышали доносившийся оттуда грохот и видели массу тел, уносимую бурным музыкальным потоком».

Музыка Фрэнки казалась большей части этих людей чем-то неведомым. Он доводил толпу до точки кипения, придавая песням волнующие новые формы с помощью микширования и монтажа, то есть таких приемов нью-йоркских диск-жокеев, которые еще не слишком широко распространились в клубах Чикаго. В определенный момент вечеринки он совсем выключал свет и врубал запись с саундэффектом мчащегося паровоза, переводя стереозвук из одной группы акустических систем в другую, отчего казалось, будто экспресс проносится прямо через клуб. Чез вспоминает впечатление от одной из ночей в Warehouse : «Ребята напрочь потеряли головы».

Фрэнки Наклс овладевал навыками своего ремесла, замещая за пультом своего лучшего друга Ларри Левана в нью-йоркском заведении Continental Baths . Он стал главным диджеем клуба, когда Леван ушел в 1974 году, и играл там вплоть до банкротства и закрытия «Бань» в 1976 году. Примерно в это время с Леваном связались организаторы чикагской серии «складских» вечеринок, которая наконец обрела свой постоянный дом, и предложили ему место резидента. Он отказался, так как уже замысливал «Райский гараж» и занимался совершенствованием его предшественника — Reade Street . Вместо себя он порекомендовал Фрэнки, убедив его не упустить отличный шанс.

В марте 1977 года Наклс выступил на открытии клуба, а затем повторил свой сет следующей неделе. Обе ночи прошли «на ура», и он решил, что Чикаго ему нравится. Ему предложили постоянную работу, контракт также оговаривал его финансовую заинтересованность.

«В тот момент мне стало ясно — нужно решить, чем я хочу заниматься. Готов ли я бросить Нью-Йорк и обосноваться в Чикаго? Поразмыслил, понял, что меня ничто не держит, и подумал — а почему бы и нет? Я поставил себе условие за пять лет добиться успеха, а в противном случае — вернуться назад».

Еще до истечения назначенного себе срока Фрэнки Наклс стал в Чикаго знаменитостью. Он не только популяризировал фанковую, соуловую — то есть рискованную — сторону диско, с которой местным жителям редко приходилось сталкиваться, но и принес с собой его дух и воспитал из этих чинных богобоязненных провинциалов общину раскрепощенных гедонистов гомосексуального диско-андеграунда. Одновременно он исполнил функцию катализатора в бурной реакции музыкального творчества.

Его клуб дал имя новому жанру, а сам он стал считаться его крестным отцом. Этим жанром был хаус.

In the beginning there was Jack, and Jack had a groove, and from this groove came the groove of all grooves, and while one day viciously throwing down on his box, Jack boldly declared, Let there be house [185] В начале был Джек, и у Джека был грув, и из этого грува родился самый грувистый грув. Как-то раз, свирепо истязая свой бокс, Джек бесстрашно воскликнул: «Да будет хаус!» (англ.). .

Так раскатисто читается ‘ My House ’ группы Rhythm Control .

Долгое время на сленге слово house обозначало не музыкальный стиль, а скорее отношение к чему-либо. Музыка из клевого клуба, андеграундная, такая, которую не услышишь по радио, — это «хаус». В Чикаго эпитетом «хаус» могли наградить хороший клуб, а также вас и ваших друзей, если, предположим, вы в этот клуб хаживали. Идя вдоль Мичиган-авеню, чикагцы по одежде понимали, кто из встречных «хаус», а кто нет. Если компания слушала на магнитофоне The Gap Band , то она явно не была «хаус», а если Лолетту Холлоуэй или (как это ни странно) Eurythmics , то к ней, пожалуй, можно было подойти и поболтать.