Стивен Иссерлис - Всякие диковины про Баха и Бетховена

Фриц и Иоганнес не очень-то ладили. Фриц был, наверное, одним из самых невезучих персонажей за всю историю музыки. Он стремился к карьере пианиста и даже обрёл изрядную известность как педагог, но все его достижения меркли рядом со славой и успехом брата. В Гамбурге Фриц был известен под милым именем «Не тот Брамс», разве это не ужасно? Неудивительно, что он хотел укрыться как можно дальше и подался в Венесуэлу (это в Южной Америке) преподавать игру на фортепиано. Однако из этого тоже ничего не вышло, и через пару лет Фрицу пришлось вернуться домой, в Гамбург. Он пытался сделать карьеру здесь и выступал с концертами, играя некоторые самые сложные фортепианные сочинения брата, но, по-видимому, без особого успеха. Брамс злился на Фрица за то, что он не помогает родителям и сестре, и в конце концов они почти перестали разговаривать друг с другом. Фриц, возможно, был безответственным и, скорее всего, довольно неприятным человеком. Но кто бы не был таким, если бы его называли «Не тот Брамс»? Удивляюсь, как это он вообще не начал палить из ружья направо и налево.

3.Ранние годы Брамса внешне выглядят вполне безмятежно. Он с азартом учился играть на фортепиано, а также немного на виолончели и валторне, зарабатывал деньги, исполняя танцевальную музыку, начал сочинять и приходил в отчаяние от того, что застрял в Гамбурге, прозябая в полной безвестности. Брамсу представилась возможность отправиться в путешествие, что привело к знакомству с Шуманом и появлению статьи Шумана, превозносившей его до небес. Вообще-то небеса им особенно не заинтересовались, в отличие от любителей музыки по всей Германии. Брамс вдруг стал знаменит — и от него ждали великой музыки. Такое напряжение, плюс потрясение и ужас из-за болезни и смерти Шумана, плюс ещё и довольно неловкая ситуация, в которой он оказался, безумно влюбившись в жену Шумана, — всё это плохо на нём отразилось. Брамс внезапно понял, что больше не может сочинять!

После того как Шумана забрали в лечебницу в Энденихе, Брамс б о льшую часть часть времени проводил в доме Шуманов, присматривая за детьми, а Клара в это время разъезжала с концертами. Разбирая богатейшую музыкальную библиотеку Шумана, Брамс знакомился с разной музыкой и изучал искусство композиции. А ещё он писал страстные письма Кларе. Позже они вернули эти письма друг другу и договорились их сжечь. (Брамс любил огонь.) Клара уничтожила множество своих писем к нему, включая все те, что она писала, когда Брамс был в неё влюблён (а она в него? Мы никогда в точности не узнаем, но я уверен, что так оно и было). Однако каким-то образом б о льшая часть его излияний сохранилась, даже самых страстных. Если бы Брамс узнал, что мы сегодня можем их читать, он пришёл бы в ярость. В конце жизни Брамс постарался сжечь все письма, как адресованные ему, так и написанные им самим, просто чтобы люди в будущем не смогли ничего написать о его любви к разным женщинам, его колючем отношении к друзьям и прочем, — вот об этом-то я сейчас и пишу! Извините за беспокойство, господин Ёж. Дело в том, что вы были слишком интересной персоной…

4.В конце концов Брамс решил, что должен зарабатывать себе на жизнь, ему следует отдалиться от Клары, прежде чем умрёт от любви к ней или женится на ней (и та, и другая перспективы были ужасны). Поэтому он вернулся в Гамбург, где наконец-то снова обрёл способность сочинять. Однако его музыка изменилась. Пьесы, которые Брамс показывал Шуману, были бурными, свободными, обладали современным звучанием. После тяжёлого творческого кризиса он понял, что вернуться к сочинительству ему помогли занятия в библиотеке Шумана. Впредь он будет опираться на прошлое! Музыка Брамса стала более сдержанной, более уравновешенной — и больше похожей на классические произведения старых мастеров. Он уже не отдавался странным идеям так, как раньше. Конечно, его музыка была по-прежнему полна эмоций, но все его странные фантазии теперь трансформировались в добропорядочные истории.

В 1858 году Брамс наконец-то был готов представить публике большое сочинение — свой Первый фортепианный концерт. Это одно из самых бурных и неистовых произведений Брамса. Первое исполнение в Ганновере прошло хорошо, и Брамс лелеял большие надежды на следующее, которое должно было состояться во влиятельном городе Лейпциге. Но здесь, играя, он постепенно начал понимать, что публике его сочинение совсем не нравится. В конце он встал и повернулся к зрительному залу: три человека пытались было хлопать, но их попытки сразу же потонули в свистках и вое. Не совсем тот успех, на который надеялся Брамс.

5.Итак, Брамс снова стал писать музыку. Он понимал, однако: сочинительством много не заработаешь (особенно после провала в Лейпциге). Тогда он начал выступать как пианист, а также давать уроки. Кроме того, Брамс дирижировал женским хором и получал от этого занятия большое удовольствие — целая группа прелестных молоденьких девушек смотрела на него во все глаза, а он ими дирижировал. Иногда они репетировали на открытом воздухе, и как-то раз Брамс дирижировал хором сверху, сидя на дереве! То-то, наверное, всем было весело (пожалуй, кроме дерева).

Брамс не был прирождённым исполнителем. Ему не нравилось давать концерты: он не любил публику и очень нервничал. Кроме того, Брамсу совсем не нравилось упражняться на фортепиано, и его приходилось заставлять. Когда он гостил у Шуманов, их старшая дочь Мари сразу после завтрака строгим тоном отправляла Брамса играть гаммы. В более поздние годы Брамс во время игры производил очень много шума, сопя и стельная без удержу.

Однажды его приятель оказался за дверью комнаты, в которой Брамс что-то сочинял за фортепиано. Слыша бесконечные завывания и поскуливания, которые сопровождали музыку, приятель с изумлением подумал, что Брамс, наверное, завёл собаку. В конце концов дверь открылась и вышел — нет, не пёс, а смущённый Брамс, очень недовольный тем, что кто-то подслушал его собачьи излияния. (Кстати, у Брамса никогда не было собаки, но он дружил с одной собакой — шотландским терьером по кличке Аргос. Хозяином Аргоса был швейцарский товарищ Брамса. Однажды в непогоду он потерял бедную собачку на вершине горы и вернулся домой один, очень расстроенный. Через три дня, когда Брамс был у него в гостях и, вероятно, пытался утешить, они услышали, как кто-то скребётся в дверь, там стоял ликующий Аргос, который непонятно каким образом нашёл дорогу домой! Брамс и его друг были потрясены.)

6.Хотя у Брамса были комнаты в Гамбурге, он всё чаще уезжал из города, особенно после того как Гамбургский филармонический оркестр отказался назначить его своим главным дирижёром. Брамс объездил с концертами всю Германию и Швейцарию, выступая как исполнитель и дирижёр со своими произведениями и музыкой других авторов. Однако в конце концов нужно было где-то осесть, и в 1869 году Брамс выбрал Вену, город, в котором жило так много великих композиторов. Он даже согласился занять пост дирижёра одного из главных музыкальных обществ и в этом качестве познакомил публику со многими старыми, забытыми шедеврами, но через три года отказался от этого места — Брамс не хотел ни к чему и ни к кому привязываться. И всё же он оставался жить в Вене до конца своих дней и снимал там скромную квартиру с прекрасным видом на Карлскирхе — великолепную старинную церковь. Оживлённый город с его насыщенной музыкальной жизнью и волнующим смешением различных национальностей подходил Брамсу во всех отношениях.