Михаил Лифшиц - На деревню дедушке

Конечно, уважаемый Константин Макарыч, жажда нового существует. Я понимаю, что Эрнст Фишер не отвлеченную математическую задачу решает. Ему приходится иметь дело с людьми, и этим людям нельзя приказать — думай так или иначе. Их жажду нужно утолить, между тем неясных вопросов много. Однако не по душе мне это духовидение, милый дедушка! Таким зельем жажду не утолишь — еще больше пить хочется. Дайте что–нибудь более реальное, не «трансцендентное»…

К счастью, в Париже и Вене не все марксисты стоят за мифотворчество, так что можно не соглашаться с этой теорией без малейшего хотя бы желания пересилить ветер с Запада ветром с Востока, а просто не желая быть флюгером, ко всякому дуновению чувствительным. Я никого учить не собираюсь и в этом отношении согласен с мудрым Конфуцием — если хочешь навести порядок во всей поднебесной, наведи сначала порядок в собственном доме, а прежде, чем наводить порядок в собственном доме, наведи сначала порядок в самом себе. Вот этим я и занимаюсь, милый дедушка, поскольку меня, естественно, больше всего интересуют наши с вами дела, а прочее здесь только экран, на который они независимо от моей воли проецируются. И тут я думаю следующее — послушайте, хотя это не ново.

Чем больше гибкости требует обстановка, чем более сложные копромиссы приходится заключать, чтобы не оторваться от массы людей, способных верить в бога, или в летающие блюдца, или в кубизм, тем более важно сохранить ясность революционной теории, развивая ее собственные неисчерпаемые возможности, без дешевых заимствований из посторонних источников, без эклектизма. Остаться самим собой среди меняющегося мира не так плохо, милый дедушка, — об этом можно только мечтать. И пусть меня за такие мечтания А.Дымшиц ругает консерватором, тем лучше. Если я консерватор насчет классической марксистской традиции, мне эту брань приятно слышать.

Так выглядит, милый дедушка, движение частиц в ансамбле. Впрочем, А.Дымшиц останется у нас на первом плане — он сам вызвался, так пусть летит, как меченый атом, а мы посмотрим, что из этого выйдет.

Нельзя слишком увлекаться мифотворчеством, пишет движущаяся эстетика в своем директивном стиле, но не следует и отрекаться от мифотворчества, если не хочешь быть догматиком: «Скажем сразу — только догматики /подобно приснопамятным педологам с их угрюмой борьбой против «антропоморфизма» сказки, легенды, мифа/ могут отрицать возможности обращения к мифам, их переработки и переосмысления в искусстве социалистического реализма. Но так же сразу и так же определенно хочется сказать, что не мифотворчество составляет и составит «столбовую дорогу» социалистического искусства /«Вопросы литературы» № 2,1965, стр. 119/.

Ах, милый дедушка, сделайте божецкую милость, возьмите меня к себе в деревню, потому что нету моей возможности все это читать, просто смерть одна…

Между прочим, стою я недавно у стенда, изучаю газеты, дышу чистым воздухом. Подходит парень или, допустим, мужчина лет тридцати. Оброс щетиной, не пьян, но водкою разит. Спрашивает меня:

— Молодой человек, вы здешний?

— Ну, здешний. А вам что, папаша, надо?

— Дайте десять копеек.

— В другой раз обязательно дам. Сегодня у меня нет.

— А нет, так нет. Гуд бай — и все!

Вот замечательный образец логики, напоминающий рассуждения А.Дымшица. Вы здешний или нездешний — таков вопрос. А.Дымшиц сразу понял, в чем дело. Он лезет в карман и дает десять копеек. С точки зрения практической верно сообразил, ничего не скажешь — лучше по—хорошему отделаться. Но здесь логика нужна, люди теорией занимаются или по крайней мере делают вид, что она их интересует. При чем тут ваши десять копеек? Разве в международной полемике речь идет о мифологических сюжетах?

Речь идет об основных понятиях эстетики и теории познания. Вот, например, является ли искусство при всех его прозрениях будущего зеркалом действительности или оно выходит на свет из глубины творческой воли субъекта и образы художника не истина в неповторимом явлении, а мифотворчество, то есть полезная, возбуждающая ложь, нужная для того, чтобы опьянить себя и других во имя лучшей общественной цели. Ибо сторонники мифотворчества всячески подчеркивают значение воли в борьбе, трудовой активности, изменения мира и заранее обвиняют всех, кто не согласен с их теорией, в бездейственном, метафизическом материализме. Надо понимать, что женщина с двумя носами, написанная известным парижским художником, есть образец революционного и трудового видения, а кто сомневается в этом — тот метафизик.

Я не буду досаждать вам разбором новой эстетики, тем более что новизна ее весьма относительна, — как–нибудь в другой раз поговорим. Но вы понимаете, что вопрос о мифах и сказках здесь ни при чем. Во–первых, где же, в каких отдаленных землях те мохнатые догматики водятся, которым мифология не показана? У нас по крайней мере никто не запрещал пользоваться сказками и даже их заново сочинять. Сказки и мифы не всегда были в почете, а что касается их литературного употребления, то, право, не знаю, чего тебе надобно, старче? Достаточно вспомнить сказку «Девушка и Смерть», которая считалась выше «Фауста» Гете. Были также разные бутафорские легенды и народные сказания — их же сам А.Дымшиц научному исследованию подвергал.

Если из—за «педологов» сыр–бор загорелся, так это смешно. Во–первых, педологи по мановению волшебной палочки исчезли в середине тридцатых годов. А, во–вторых, педологи сами были крайние новаторы — смесь американской психологии с «пролетарской культурой». Можно, конечно, их догматиками называть, я согласен, но тогда уже все ориентиры на местности будут другие.

Еще более удивительно, что движущаяся эстетика признает мифотворчество если не столбовой, то все же проезжей дорогой социалистического искусства… Зачем же тогда бутафорскую полемику разводить, лучше прямо руки вверх поднимать!

Позвольте, милый дедушка, все–таки пояснить, в чем тут дело.

Я знаю, вы бывали на транспорте. В наше время все на колесах, а вам довелось немало поездить, как говорится, с конца в конец. У вас две внучки, самые младшие, одна в Минеральных Водах живет и от своего мужа имеет себе хорошую биографию, другая директором ресторана в Хабаровске и тоже свою материальность получает. Время от времени вам приходится их навещать — медку своего привезти, крупы гречневой, разобрать, если бывают, ссоры и воспитание детей.

Значит, вы на железной дороге не новичок, даже в самолетах летали. Вам приходилось видеть ящики, такие аккуратные, со всякой кладью, и на них надпись: «Не кантовать!» А для того, чтобы это было понятно всему человечеству, обычно рисуют еще на ящике рюмку емкостью вверх.