Андрей Максимов - Многослов-1: Книга, с которой можно разговаривать

Поэтому и в нашем разговоре я уж совсем не претендую на «истину в последней инстанции». Но, согласитесь, вовсе не поговорить в «Многослове» про любовь невозможно.

Итак, в жизни человека есть три главных, отдельно стоящих ото всех прочих, события: рождение, любовь, смерть.

Что их объединяет?

Человек рождается обнаженным. После смерти человека обязательно омывают и переодевают. Без обнажения тела не может быть и подлинной любви.

В чем, если угодно, метафора того, что обнаженное тело ассоциируется у нас с тремя главными событиями человеческой жизни?

Обнаженный – значит, настоящий. Без фальши. Без украшательства.

Настоящим бывает человек, входящий в этот мир и уходящий из него. Младенец и умирающий человек одинаково беспомощны. Им одинаково страшно покидать привычный мир, будь это утроба матери или земная жизнь, и входить в мир другой, неведомый. Ни младенец, ни тот, кто стоит на краю смерти, не будут заниматься ложью или украшательством себя или собственной судьбы.

Любовь – это такие взаимоотношения двух людей противоположного пола, при которых каждый из них может быть настоящим.

(Я прошу прощения у современного читателя, но я категорически ничего не понимаю в однополой любви и потому оставляю ее за скобками.)

Сейчас очень модно спорить о том, чем отличается любовь от влюбленности или от страсти. На мой взгляд, ответ прост: если с человеком противоположного пола ты можешь, не боясь, быть настоящим, значит, у вас любовь. Вот и все.

А как же «любовь к детям»? Или «любовь к Родине»? Или, скажем, «любовь к персикам или горнолыжному спорту»?

На самом деле, здесь действует тот же закон.

Любая любовь – будь это любовь к еде, или к развлечениям, или к путешествиям, или... Да к чему угодно! Любая – подчеркну – любовь только тогда имеет смысл, когда человек в нее не играет, а переживает подлинно...

Скажем, поездка на горный курорт за компанию или ради престижа действительного наслаждения не принесет. Дети просто ненавидят, когда с ними сюсюкают, то есть демонстрируют свою любовь. Они особенно остро реагируют на фальшь. Что касается любви к Родине и других «видов» «патриотической любви», то они особенно омерзительны, когда фальшивы.

Так что, мне кажется, мой вывод касается всех «видов» любви, но мы будем говорить о той существенной составляющей, которой является секс.

Секс в любви – это не только вершина, но и проверка, насколько вы – настоящие – подходите друг другу.

(О сексе без любви мне говорить неинтересно, поскольку это не более, чем утоление физиологических потребностей, то есть вопрос сугубо медицинский.)

Врачи любят рассуждать о том, что есть люди, которые подходят или не подходят друг другу физиологически. На мой взгляд, вопрос сексуальной совместимости связан не столько с врачебной, сколько с жизненной практикой.

В сексе трудно врать. Если то, каков ты есть на самом деле, не нравится другому человеку, не подходит ему, дело не в вашей физиологической несовместимости, а в несовместимости ваших подлинностей, если можно так выразиться. И это, на мой взгляд, очень серьезный сигнал, если не вовсе трагический.

Социум во все времена требовал (и требует) от человека, чтобы он надевал всевозможные маски. Однако постоянно ходить в маске неудобно и невозможно.

Любовь – единственная возможность эту маску снять. Стать таким, каков ты есть на самом деле.

Любовь дарит человеку столь необходимое ощущение: он не просто может быть настоящим, но он, настоящий, прекрасен и достоин внимания удивительного, сказочного, невероятного другого человека.

Бывает ли у любви конец?

Скажем так: на мой взгляд, может быть. В сущности, он наступает по одной причине: когда ты понимаешь, что со своим любимым человеком тоже надо играть, прикидываться, надевать маски.

Если мы вспомним мировую литературу, то вряд ли найдем в ней персонажей, которые кончают с собой потому, например, что реформы в стране идут неправильным путем. Но тех людей, кто свел счеты с жизнью из-за любви, – множество.

Почему же так трудно пережить потерю любви?

Любовь – это как бы обмен душами с любимым человеком. Ведь душа – это самое настоящее, что есть в нас, и, полюбив, мы хотим поделиться самым дорогим, самым подлинным.

Когда любимый человек уходит, начинает казаться, что ты остался не просто одиноким, а словно бездушным, пустым. И уже нет на Земле места, где ты, – каков ты есть, пустой и бездушный, – можешь быть кому-нибудь интересен, кому-нибудь нужен. Пережить такое под силу только очень сильным людям.

Обнаженный человек вообще уязвим и беззащитен. Поэтому и только что родившегося младенца, и умирающего, и влюбленного так легко обидеть и даже уничтожить.

Но эта обнаженность – символ перехода к новой, неведомой жизни. Эту жизнь мы получаем при рождении, при смерти, но также и при любви.

Настоящая любовь – это всегда рождение новой жизни человека. Человек влюбленный и не влюбленный – принципиально разные люди, они проживают совсем разные жизни.

Рождение, смерть и любовь – не во власти человека. Они даются Богом тогда, когда Бог сочтет нужным их дать.

Что остается человеку? Принять любовь, понять: любовь ли это, то есть можешь ли ты снять маску и стать настоящим и постараться сохранить эту необыкновенную жизнь – жизнь любви.

Если получится.

И последнее. Что происходит с любовью в наше время? Действительно ли она так сильно изменилась в сравнении с прошлыми веками или это только кажется?

Мы очень часто говорим, что из нашей жизни ушла романтика. Что это значит? В частности, по-моему, это означает то, что любовь для чересчур многих людей перестала быть главной ценностью.

Сама-то любовь, как и рождение, и смерть, не меняется. И, если человек влюбляется, он любит так же, как и в прошлые века. Меняется отношение к любви (как, впрочем, и к факту рождения и особенно – к смерти). Мы создали такую реальность, в которой любовь ощущает себя неуютно. Человек, который ради любви, например, ломает карьеру, выглядит странным чудиком.

Но убить любовь, уничтожить ее не под силу даже таким агрессивным людям, как мы. Ромео и Джульетты будут рождаться всегда. Только если уничтожится жизнь, уничтожится любовь. Именно в такой последовательности, потому что, покуда есть жизнь, любовь никуда деться не может.

Не стоит долго распространяться о том, что наша жизнь – это огромное скопление всевозможных выборов. Выбор мы делаем чуть ли не ежечасно: большой и маленький; серьезный и не очень; судьбоносный и бытовой.

Совершаем мы выбор с помощью разума и интуиции. Иногда они действуют совместно, подчас – порознь.