Юрий Семенов - Как возникло человечество

У некоторых племен Юго-Восточной Азии и Африки наблюдалось не просто обрядовое отношение к тому или иному убитому животному, не просто воздавание ему почестей, но настоящие праздники, аналогичные медвежьим. Таковы, например, слоновьи праздники у баила в Африке и у некоторых племен Камбоджи (Фрезер, 1928, IV, с.56; Леви-Брюль, 1937, С.96–97).

Ритуальную заботу о черепах и костях бизонов, бобров, лосей, оленей, куниц, собак, костных остатках рыб находим мы у индейцев Северной Америки (Фрезер, 1928, IV, с.57–60; Леви-Брюль, 1937. с. ЮЗ; Tout, 1905, р.152–153). Нередко эта забота выступает как момент зоофагических праздников (Харузин, 1898, 3, с.30; Tout, 1905, р.152–153). Имеются данные о существовании ритуальной заботы о черепе и костях животных и у индейцев Центральной и Южной Америки (Фрезер, 1928, IV, с.55–56; Штернберг, 1936, с.405; Леви-Брюль, 1937, с. ЮЗ), а также в Австралии (Штернберг, 1936, с.405).

Пережитки ритуальной заботы о черепе и костях животных отмечены также у целого ряда народов Европы, в частности, у русских, белорусов, украинцев, мордвы, мари, чувашей, черкесов, голландцев, немцев (Афанасьев, 1865, I, с.636–640; Богатырев, 1916, с.77; Богданов, 1916, с 103, 107; „Религиозные верования народов СССР", 1931, И, с.42, 181, 253; Зеленин, 1937а, с.25–29).

Необычайно широкое распространение почти по всему Старому Свету имел культ быка (коровы). В той или иной форме он существовал в древности в Египте, Двуречье, на Крите, в Палестине, в Греции, Риме, Грузии, у восточных славян (Шантепи-де-ля Соссей, 1899, I, с. 115–137, 184, 200; Кагаров, 1913, с.247–258; Толстов, 1936; Б.Васильев, 1948, с.98; „История культуры древней Руси", 1951, И, с.63–65; Матье, 1956, с. 16 сл.; Бардавелидзе, 1957, с. 188–203, 258–260 и др.). В недалеком прошлом существование его было отмечено в Индонезии, на Филиппинах, в Индокитае, Индии, в Сибири, на Кавказе („Религиозные верования народов СССР", 1931, I, с. 146; Б.Васильев, 1948, с.98; Бардавелидзе, 1957, с. 188–203, 258–260). Почти у всех этих народов культ быка (коровы) был связан не с охотой, а с земледелием. И тем не менее через все позднейшие наслоения в нем просвечивают древнейшие, связанные с охотой, черты. В культе быка мы встречаемся с явлениями, поразительно сходными с теми, что наблюдаются в медвежьем культе. Так, например, у народов Индо-Китая было отмечено существование ритуальной заботы о черепе приносимого в жертву быка, почти не отличимой от ритуальной заботы о черепе медведя у народов Северной Азии (Б.Васильев, 1948, с.98).

Глубокое сходство с медвежьим праздником обнаруживают афинские буффонии, во время которых совершалось убиение и торжественное обрядовое поедание быка. И.И.Толстой (1936), посвятивший этому древнегреческому празднику специальное исследование, на основе детального анализа его особенностей пришел к выводу, что „сам по себе аттический обряд буффонии безусловно восходит в своей сакральной основе к обрядам типа сибирских медвежьих праздников" (с. 264). К сходному взгляду как в отношении афинских буффоний, так и аналогичного празднества в г. Магнесии на Меандре пришел Л.Я.Штернберг (1936, с.418–420).

С афинскими буффониями не связано сохранение черепа и костей убитого быка. Однако ритуальная забота о животном во время их имела место, проявляясь в набивании шкуры быка сеном и изготовлении чучела. Подобная форма ритуальной заботы о животном не представляет исключительного явления. Набивание сеном или травой шкур медведей было отмечено у хантов и коряков, у которых существовали медвежьи праздники (Белявский, 1833, с.99; „Религиозные верования народов СССР", 1931, 1, с.54, 206; Jochelson, 1905, I, р.88–89). Набивали сеном шкуру жертвенного животного и монголы (Фрезер, 1928, IV, с.60).

Праздники, сущность которых состояла в обрядовом убиении и поедании быка, вплоть до самого последнего времени существовали у сванов (Бардавелидзе, 1957, с. 199 сл.). Пережитки зоофагических праздников были отмечены кое-где в России, Франции и Англии в XIX и даже XX вв. (Снегирев, 1837, IV, с.64–65; Афанасьев, 1868, П, с.255–256; В.Миллер, 1884, с.41; Минх, 1892 с.117–120; С.Максимов, 1903, с.453–454; Дуйсбург, 1933, с.89–90, 95–98; Зеленин, 1934, с.10; Coxhead, 1952, с 22–26), причем иногда пережитки подобного рода праздников сочетались с пережитками ритуального отношения к головам убиваемых животных (Зеленин, 1914,1, с.257–258).

Приведенные выше данные, по нашему мнению, дают достаточное основание для вывода, что ритуальная забота о черепе и костях по крайней мере части животных в своей исходной форме была неразрывно связана с соответствующими зоофагическими праздниками, возникла первоначально как момент этих праздников [100]. Несомненным можно считать, что с зоофагическими праздниками была связана в своей исходной форме не только забота о черепе и костях медведя, но и ритуальная забота о черепе и костях таких, например, животных, как бык (зубр, бизон, тур), олень, лось, лошадь, козел, свинья (кабан, вепрь) [101], волк и некоторых других.

Все это вместе взятое дает основание для предположения, что находки в Драхенлохе, Петерсхеле, Вильденманнлислохе, Зальцофене, Клюни, Ильинке, Ильской, Схул, Ля Шапелль, Тешик-Таш были связаны с какими-то первобытными праздниками, являвшимися исходной формой зоофагических праздников указанных выше народов и племен, причем первые шесть находок связаны с праздниками, являвшимися предшественниками медвежьих, следующие два (Ильская, Схул) — с празднествами, являвшимися далекими предшественниками описанных выше бычьих праздников, а последняя (Тешик-Таш) — с козлиным праздником. К сходным выводам относительно находок в Драхенлохе и Петерсхеле пришел целый ряд исследователей. В.Г.Богораз-Тан (1931, с.111), например, прямо утверждал, что эти находки говорят о существовании в мустье праздников, аналогичных чукотскому празднику моржовых голов. На существование генетической связи между медвежьим праздником народов Сибири и находками в Драхенлохе и Петерсхеле неоднократно указывал А.М.Золотарев (1939а, с. 134; 19396). А.П.Окладников (1949, с.77) видел в этих находках отражение тех идей, которые в Сибири и Северной Америке нашли свое развитие в сложной обрядности медвежьего праздника

В пользу предположения о существовании теснейшей связи между памятниками типа Драхенлох и обрядами, аналогичными тем, которые имели место во время медвежьих и других зоофагических праздников, говорят данные археологии, относящиеся к верхнему палеолиту.

В позднепалеолитических стоянках сделано немало находок, ничем по существу не отличающихся от находок в Схул, Ильской, Ильинке и в то же время свидетельствующих о существовании в эту эпоху ритуальной заботы о черепе и костях животных, во всех деталях иногда сходной с той, которая отмечена у народов Сибири и в других районах земного шара. „Неоднократно отмечалось, — пишет П.П.Ефименко (1953, с.408–409), — особенно при раскопках позднепалеолитических поселений в СССР, где исследование палеолитических памятников поставлено несравненно лучше в смысле тщательности наблюдений, чем в Западной Европе, — что кости некоторых животных (мамонта, овцебыка, северного оленя, песца, пещерного льва и др.) часто занимают особое положение в обстановке палеолитических стойбищ. В ряде известных нам случаев эти животные, с другой стороны, бывают представлены необычными частями скелета— черепами, лапами, хвостами. Такие факты известны, например, в отношении Костенок 1, где был обнаружен целый череп мускусного овцебыка — единственное, чем было представлено здесь это животное, — причем этот череп оказался лежащим поверх груды мамонтовых костей внутри одной из землянок, в таком положении, которое заставляет думать, что первоначально он должен был помещаться на кровле жилья". Такая же находка была сделана в Авдееве (с.409). В стоянке Елисеевичи рядом с остатками землянки было обнаружено нагромождение черепов мамонта (с.409), в Александровке (Костенки IV) в одном из жилищ были найдены два черепа пещерного льва (с.485), в Павиленде (Уэльс) рядом с погребением человека в особой яме был найден целый череп мамонта (с. 410).