Михаил Казиник - Тайны гениев

Но уже не в роли соблазнителя, а в роли убийцы Бога.

Нет, нет, и еще раз нет!!!

А если и да, то только в понимании режиссера театра оперетты.

Эта пьеса – о трагедии Сальери.

Моцарт написал свой “Реквием” и отправился в Вечность.

А вот Сальери предстоит испить полную чашу страданий. И не потому только, что Моцарт поделился с Сальери мыслью о том, что “гений и злодейство – две вещи несовместные”. И даже, если последние слова всей пьесы звучат как запоздалое осознание Сальери того, что, совершив убийство, он навсегда вычеркивает себя из иерархии Гениев:

то не это основная причина его трагедии. Эта фраза часто приводится в пушкиноведении как доказательство трагического осознания Сальери того факта, что после убийства он якобы лишился места на Олимпе. На мой взгляд, это доказательство далеко не самое главное. Существует еще один эпизод, куда более серьезный.

Сразу же после того как Моцарт выпивает отравленное Сальери вино, последний произносит, пожалуй, самую невероятную, самую нелепую и странную фразу всей трагедии:

Тот, кто хоть раз выступал на сцене, знает как сложно произнести одно и то же слово три раза подряд. Здесь же, в сцене отравления, звучащее из уст Сальери обращенное к Моцарту троекратное “постой” воспринимается чуть ли не как театр абсурда.

Сальери решился убить Моцарта, логически обосновал для себя необходимость этого убийства,

когда замысел реально осуществлен,

и Моцарт выпивает яд, вдруг

...ПОСТОЙ!!!

Ведь именно это трижды повторенное слово – кульминация всей трагедии в целом и трагедии Сальери в частности.

Но вот именно об этом моменте пушкинисты, словно сговорившись, молчат. Заметим, мысль Моцарта, произнесенная им незадолго до того как он выпивает вино с ядом:

“гений и злодейство –

две вещи несовместные”

не останавливает убийцу.

Более того, мысль Моцарта о несовместимости гениальности со злодейством даже как бы подстегивает Сальери и вызывает у него чувство иронии и нетерпенья:

Что же произошло в те несколько секунд в течение которых Моцарт выпивает яд?

Что совершило переворот в душе убийцы, когда он вместо радости от удачного осуществления (слава Богу, свершилось, справедливость восстановлена) вдруг кричит троекратное:

“Постой!”

А вот что случилось!

Перед тем как выпить вино Моцарт, держа бокал в руке, произносит тост, который, как бомба, разрушает всю логику построенного Сальери замысла.

Он, Сальери, собирался убить своего противостоятеля. Да чего там говорить – злейшего врага! А убивает подлинного союзника и брата. Ведь вот какой ужасный для Сальери тост произносит Моцарт.

Вот это да!!! Именно в этот момент Сальери понимает – сейчас произойдет самое страшное:

Моцарт выпьет яд и уйдет в Вечность. Сальери же останется в памяти человечества как убийца Моцарта!!!

Сальери – человек образованный, он не может не знать,

что такое слава Герострата.

В одно мгновение Сальери осознает какую Глыбу Вечности он сейчас двигает к обрыву.

В одно мгновенье все его жертвы, труды, бессонные ночи, отказ от жизненных радостей, отказ от любви, вся его слава композитора, все будет заменено одним определением:

Антонио Сальери – убийца Моцарта.

И понимает, что, да! – выпил! свершилось!

и сделать ничего уже нельзя!

И в одно мгновенье осознав, что его троекратное “постой” может вызвать подозрение даже у простодушного Моцарта, спохватившись мгновенно, как бы взяв себя в руки, добавляет:

И словно в довершение сальериевского мучения, добрый друг и “единомышленник” Антонио Сальери – Вольфганг Амадеус Моцарт внезапно говорит Сальери то,

что ему, Сальери, как раз-то и хотелось услышать:

Господи, господи, господи!!! – наконец-то!!!

Сальери слышит именно то, что он мечтал услышать от Моцарта все эти годы.

И никакая зависть не позволила бы Сальери отравить Моцарта.

Но Моцарт уже выпил яд...

Ах, если бы Моцарт сказал все это вовремя, а не после отравления...

А ведь такое время было!

Даже в пределах текста “Маленькой трагедии”. Читатель сам может произвести этот эксперимент.

Давайте сделаем текстовую перестановку.

Когда Антонио Сальери, услыхав гениальный набросок Моцарта, находит Бога:

то, если бы Моцарт вместо своего издевательского и хулиганского: “Ба! Право? Может быть... Но божество мое проголодалось”.

Ответил бы так:

Но есть в “Маленькой трагедии” и еще очень важный знак, свидетельствующий о том, что не Сальери уничтожил Моцарта, а наоборот:

Моцарт не оставил Сальери ни одного шанса для того, чтобы жить дальше, находясь в гармонии с самим собой и в уверенности, что он, Сальери, выполнил свой долг.

В предсмертном монологе Моцарт говорит:

Вот это да!

Уже отравленный, Моцарт причисляет Сальери к самому священному кругу “жрецов, пренебрегающих презренной пользой”.

И говорит он это после того, как Сальери в своем обвинительном монологе оправдывает убийство, которое ему предстоит совершить именно отсутствием “пользы” от того, что Моцарт существует:?