Кристофер Райт - ОКО ЗА ОКО Этика Ветхого Завета

Clements, 'Worship and Ethics', pp. 85, 90

Brueggemann, Social Reading, pp. 50, 53 (курсив автора).

Это же утверждение в Пс. 147, 8–9.

Это же утверждение в Ам. 3, 2.

Обзор научных исследований и библиографии по данной теме можно найти в R. Е. Clements, World of Ancient Israel; David J. Craft (ed.), Social–Scientific Old Testament Criticism; V. P. Long, D. W. Baker and G. J. Wenham (eds.), Windows into Old Testament History.

Ведется много споров об исторических корнях монотеистической веры Израиля и о напряженности, существовавшей между тем, что можно было бы назвать «официальной» верой, подкрепляемой каноном ветхозаветных текстов и народными религиозными верованиями Израиля в различные периоды ветхозаветной истории. Критический обзор исследований и библиографии по данному вопросу на 1997 год смотри в Robert Karl Gnuse, No Other Gods. Бернард Лэнг (Bernard Lang) в работе Hebrew God представляет обзор различных древних ближневосточных верований и их влияние на ветхозаветное представление о Господе. Обзор Лэнга сильно зависит от религиозного подхода к сравнительной антропологии, однако он в предисловии к своей книге делает следующее потрясающее заявление: «Еврейский Бог — самое уникальное божество в анналах человеческой истории… Ни один из богов не может похвалиться биографией, сравнимой с биографией еврейского Бога» (p. vii).

Близкая взаимосвязь монотеистической веры Израиля и их общественных ожиданий были наиболее полно разработаны в Norman К. Gottwald, Tribes of Yahweh. Труд Готвальда вызвал волну критики. Я не соглашаюсь ни с предложенной им реконструкцией исторического происхождения Израиля (внутреннее восстание недовольных ханаанских крестьян), ни со строго материалистической марксистской теорией, на основании которой он делает свой социальный анализ. Тем не менее, я полагаю, он адекватно продемонстрировал, учитывая широкий спектр общественных, экономических, политических и религиозных факторов, что израильское общество имело некоторые аспекты, радикально отличающиеся от прочих древних ближневосточных культур. Далее, он показал, что эти социальные отличия являются неотъемлемой частью религиозных отличий их веры в Господа. См. также Paul D. Hanson, People Called.

Gottwald, Tribes of Yahweh, p. 59.

Подробную историю о роли старейшин в древнем Израиле в различные периоды ветхозаветной истории, смотри Hanoh Reviv, Elders. Смотри также J. L. McKenzie, 'Elders in the Old Testament'; C. J. H. Wright, God's Land, pp. 78–81, и приведенную там библиографию.

Как например, в традиции, отраженной в Лев. 18, 1–3.

См. напр., Ис. 1, 10–17; Иер. 7, 1–11; Ос. 6, 6; Ам. 5, 21–24; Мих. 6, 6–8.

'Covenant and Social Responsibility', in Brueggemann, Social Reading, p. 59.

Hanson, People Called, pp. 21, 23.

Lohfink, Option for the Poor, p. 45.

Конечно, Готвальд (Gottwald) выразил бы несогласие с моим подходом, считая, что я впал в религиозный идеализм (который в социологии Готвальда очень близок к непростительному греху). Сам он сказал бы об этом иначе, то есть что Яхве считался богом определенного типа потому, что Он был религиозным символом общей социальной системы Израиля и его усилий создать и поддерживать себя. Для Готвальда Яхве был всего лишь «социальным сервомеханизмом» (Tribes of Yahweh, p. 704), «кодом Израиля для продолжительного человеческого проекта» (р. 706). Должно быть ясно, что, соглашаясь с наблюдением Готвальда о тесной структурной связи природы Яхве как Бога и сущности израильского социального «эксперимента», я совсем не соглашаюсь с его материалистическим и редукционистским способом объяснения этой связи. Для Готвальда социология Израиля (как эмпирическая реальность) объясняет их изображение Яхве (как идеализированный конструкт). Для меня (как и для самого Ветхого Завета) реальность Яхве объясняет социальные идеалы, которые пытался воплотить Израиль.

Gottwald, Tribes of Yahweh, p. 688.

Двенадцатая глава содержит краткий обзор и критику подхода, известного как «теономизм», сторонники которого верят, что ветхозаветный закон действует вневременно, и что современная церковь и государство виновны в том, что не стремятся воплощать и реализовывать его. То есть теономисты отстаивают позицию, согласно которой ветхозаветный закон должен стать современным законодательством.

Clements, 'Christian Ethics', p. 22.

Thomas S. Kuhn, Structure of Scientific Revolutions. (См. русское издание книги Кун Т. Структура научных революций: Антология. — М.: ACT, 2003 г. — 608 с).

Poythress, Science and Hermeneutics, p. 43.

См. Goldingay, Theological Diversity, в особенности 3 главу ў Contextualizing Study of "the People of God" in the Old Testament'. См. также ниже седьмую главу.

Goldingay, Approaches, p. 55. Важность специфичности ветхозаветных текстов также обсуждает J. Barton, Ethics, pp. 1 — 18. Бартон показывает, что многие ошибочно считают детализацию и многообразие ветхозаветной этики ее слабой стороной, тогда как это на самом деле это ее сильная сторона.

Hanson, People Called.

Waldemar Janzen, Ethics.

Spohn, Scripture and Ethics, pp. 98–102.

Ibid., p. 100 (курсив его).

Исключением из правил является книга Уолтера Брюггеманна «Земля» (Walter Brueggemann, Land), в которой говорится о значении земли в продолжение всего ветхозаветного периода, с прекрасным экскурсом, предлагающем много интересных размышлений о применении этой вести для современных христиан. См. также мой собственный анализ функции земли в отношениях Господа с Израилем, с ударением на центральную роль семьи в Christopher J. З. Wright, God's Land, в особенности главы 1–3.

Подробный обзор представлен фон Радом в Rad, 'Promised Land', pp. 79–93.

David Clines, Theme of the Pentateuch. Bo втором издании книги (1997) Клайнс добавляет заключительную главу, в которой отказывается от своего, высказанного ранее, предположения и говорит, что более не желает говорить о главной теме сложного текста Пятикнижия как об объективно присущей структуре. Однако, на мой взгляд, его книга в своей изначальной форме (1978) помогла читателям получить целостное восприятие Пятикнижия благодаря его центральным темам. Еще одним прекрасным обзором, рассматривающим главные темы Пятикнижия, является книга Т. D. Alexander, Paradise to Promised Land.

Orlinsky, 'Land of Israel', p. 38.

Гарри Орлински считает, что земля — главный мотив отношений Бога и Израиля в Еврейской Библии. Говоря об обетовании Аврааму, Исааку и Иакову, он утверждает: «краеугольным камнем, сутью договора, который Бог заключал с праотцами Израиля, является 'Земля' [ha'arets]» (Orlinsky, 'Land of Israel', p. 34). Далее он пишет: «Таким образом, завоевание Ханаана было исполнением не просто одного из обетовании завета между Богом и патриархами, но составляло саму его суть» (р. 41). Мне бы не хотелось связывать завет и землю столь категорично, поскольку я верю, что уже в самом Ветхом Завете есть основания рассматривать народ Божий не так тесно привязанным к земле в смысле территории. И, конечно же, христианское понимание в свете Нового Завета неизбежно будет отличаться от иудейского взгляда Орлински на эту проблему. Более подробно мы рассмотрим этот вопрос в шестой главе.