Ицхак Маор - Сионистское движение в России

В назначенный час оба приятеля пришли к гостинице, в которой остановился Герцль. Тысячи евреев запрудили площадь. Объятая священным волнением толпа жадно ждала появления великого гостя. Руководители виленских евреев и прибывшие из других городов почетные лица вышли из гостиницы, парадно одетые, в черных цилиндрах. Празднично приоделись и извозчики, даже лошади были разукрашены. И вот появился Герцль. Возвышающийся над всеми, он остановился перед участниками встречи. Для него такая встреча с охваченной энтузиазмом еврейской массой была неожиданностью. Все его спутники уселись в пролетки, и процессия тронулась.

И тут случилось нечто, наэлектризовавшее толпу: Эфраим-сапожник подбежал к экипажу Герцля и с такой силой ухватился за одно из задних колес, что остановил четверку впряженных в экипаж лошадей… Герцль поднялся и выпрямился во весь рост, чтобы увидеть, что произошло, — и в момент, когда он повернулся лицом к народу, Эфраим громко воскликнул: «Давид, царь Израиля, да живет и здравствует!» И вся тысячеустая толпа ответила криками «да здравствует», «ура!»

Оба приятеля кое-как протиснулись в толпе приглашенных в здание благотворительного общества «Цедака Гедола», где был устроен прием. Представитель общины вручил гостю маленький свиток Торы в резном деревянном ларце на память о его приезде в «литовский Иерусалим». Но самое сильное впечатление во всей церемонии приема произвело на юного Баруха Цукермана появление рабби Шломеле-судьи, убеленного сединами старца, который, воздев прозрачные ладони, благословил Герцля благословением храмовых священников: «Да благословит и сохранит тебя Господь!»

Прием, оказанный Герцлю еврейскими массами в Вильно, взволновал его до глубины души. На следующий день (17 августа) он запечатлел пережитое в дневниковой записи, сделанной в купе вагона: «Никогда не забуду вчерашний день, день Вильно».

Самодержавная Россия, однако, «позаботилась», чтобы заключительный аккорд его визита прозвучал диссонансом. Уже когда толпа приближалась к гостинице, полиция по нескольку раз грубо разгоняла людей. Но особую грубость и жестокость полиция вместе с казаками продемонстрировала на вокзале во время «наведения порядка» при отъезде Герцля в Вену. По окончании ужина на загородной даче Герцль со спутниками возвратился в гостиницу и оттуда в первом часу ночи отправился на вокзал. Город не спал. Тысячи евреев дожидались Герцля на улицах и балконах. Повсюду его встречали приветственными криками. Перед вокзалом собралась масса людей. Тут-то внезапно и появились городовые с казаками и начали орудовать дубинками и плетками, разгоняя собравшихся. Герцль был потрясен.

Сцена избиения евреев в Вильно долго преследовала его. Не исключено, что эта ужасная картина оказалась последней каплей в определении его отношения к «плану Уганды».

Герцль до глубины души был потрясен кишиневскими событиями. О его настроении можно судить по письму-соболезнованию главам Кишиневской общины, отправленному 19 мая 1903 года: «Весь еврейский народ находится под впечатлением ужасных дней Кишинева… Потрясенные размерами этого народного несчастья, жмем вашу руку с чувством братской боли… В страдании нашем есть лишь одно утешение: «Дай Бог вместе стоять нам в радости и в беде, дабы избавить наш народ от рабства!»

Эти события еще более усилили в Герцле чувство необходимости искать скорейшие пути помощи страдающему еврейству России.

Разочарование в надеждах заполучить «чартер» от султана, но более всего потрясение от Кишиневского погрома побудили Герцля предложить на обсуждение план Уганды, о котором он прежде и думать не хотел. В июле он засел за редактирование «чартера» для еврейского переселенческого общества в Восточной Африке.

Ему помогали работающие в Колониальном банке английские юристы из фирмы «Ллойд-Джордж, Робертс и Ко», которую возглавлял член британского парламента Дэвид Ллойд-Джордж, в будущем, во время первой мировой войны, — центральная фигура в английском правительстве, человек, сыгравший важную роль в качестве одного из создателей декларации Бальфура.

Ллойд-Джордж хорошо разбирался во всем, что касалось Уганды, и поэтому помог выработать формулировку «чартера» в согласовании с Министерством иностранных дел. В проекте «чартера», между прочим, говорилось, что еврейское переселенческое общество будет вправе, с согласия британского правительства, учредить особый флаг и назвать свою территорию «Новой Палестиной» («Нью-Палестайн»). Кроме того, там значилось, что поселение создается ради «поощрения еврейской национальной идеи» и «улучшения положения еврейского народа». В начале июля Герцль переслал этот документ на рассмотрение Малому исполкому. Однако он не стал дожидаться окончательных результатов переговоров с англичанами и в начале августа выехал в Россию.

Когда Нордау узнал от Герцля об угандийском плане, он не согласился с ним. Он предвидел заранее, что план этот вызовет сильное сопротивление русских евреев, хранящих верность Эрец-Исраэль как исторической родине еврейского народа. Но Герцль силился убедить Нордау, что это не означает отхода от Базельской программы и отказа от Эрец-Исраэль, которая была и остается главной целью сионистского движения; угандийский план — не более чем средство оказать немедленную помощь преследуемым евреям, особенно из России и остальных стран Восточной Европы.

В конце концов Нордау взялся защищать эту рекомендацию с трибуны Шестого конгресса. Ответное послание британского Министерства иностранных дел поступило 14 августа 1903 года, накануне Шестого конгресса. В послании говорилось, что Министерство иностранных дел готово обсудить детали плана, главными пунктами которого являются: предоставление для еврейского поселения в Восточной Африке соответствующей территории под покровительством Великобритании, назначение еврейского чиновника главой местной администрации и предоставление колонии права издавать муниципальные законы для регулирования религиозных и внутренних дел. Эта местная автономия обусловливается правом Правительства Его Королевского Величества осуществлять общий контроль. Положительный ответ британского Министерства иностранных дел был получен Герцлем, когда он находился в Вильно. Он ничего не сказал об этом даже деятелям сионистского движения, устроившим в его честь ужин перед его отъездом из России, однако в прощальной речи, с которой он обратился к виленским евреям, он намекнул, что стоит внимательно следить за ближайшим сионистским конгрессом, потому что там произойдет нечто такое, что облегчит положение народа. Свое обращение к евреям Вильно Герцль заключил словами: «Не падайте духом, ибо придут лучшие времена. Должны придти лучшие времена, ведь ради этого мы и работаем».