Клаудио Наранхо - АГОНИЯ ПАТРИАРХАТА

Благодаря работам таких авторов, как Элиаде, мы познакомились с сибирскими шаманами, которые, исходя из опыта внутреннего посвящения, приобретенного в начале своей шаманской жизни, считают себя потомками предвечного шамана, который похож на орла. И все же я убежден, что Тотила почти ничего не знал о шаманах и уж тем более о сибирских шаманах. Его шаманизм был не заимствованным, но внутренне ему присущим. Понимание Тотилой своего опыта не было связано с какой-то культурной моделью. Подобно сибирским шаманам, он вступает в мир визионерского опыта, который вызвал к жизни глубинное исцеление (поскольку в этом мире произошло объединение его «внутренней троицы»). Утверждение, что орел или кондор являются архетипами, ничего не объясняет, а лишь содержит указание на то, что определенные переживания (И символы, посредством которых вызываются к жизни их физические и ментальные аспекты) не обязаны быть отражением определенной культуры. Напротив, можно считать, что они внутренне присущи развертыванию человеческого опыта и заложены в закономерности нашего потенциального пути. (Я убежден, что разрывание тела по оси служит выражением чисто шаманского явления, для обозначения которого я употреблял традиционный индийский термин кундалини , который нельзя найти ни в словаре шаманов, ни в словаре Тотилы).

Приведенные примеры, надеюсь, помогут понять, что, говоря о новом шаманизме, я имею в виду нечто иное, чем те, у кого этот термин ассоциируется исключительно с бубнами, перьями и тотемными животными. Конечно, получивший у нас распространение шаманизм непосредственно связан с этническими влияниями, но следует учитывать и то, что автохтонный шаманизм возник задолго до примитивного мистицизма и целительства, которые приобрели столь широкое признание. К тому же, шаманизм интересует меня лишь благодаря определенному родству между нарождающимся и архаичным шаманизмом.'

В наше время, когда среди многих учеников колдунов распространен «синдром постиллюминативной инфляции», или глубокой регрессии, связанной с последующим этапом инкубации, мне представляется важным учитывать ту роль, которую может сыграть в нашей коллективной трансформации нынешнее поколение новых шаманов, независимо от степени их зрелости.

Тотила Альберт. Возвращение птицы

Эта группа маргинализованных ищущих, является, возможно, носителем некой «безумной мудрости» и образует тот людской ресурс, который сыграет решающую роль в разрешении нашей критической ситуации. Эффективность нашего ответа на существующий кризис, безусловно, зависит не от старых институтов, а от нового фермента.

Эта группа маргинализованных ищущих, является, возможно, носителем некой «безумной мудрости» и образует тот людской ресурс, который сыграет решающую роль в разрешении нашей критической ситуации. Эффективность нашего ответа на существующий кризис, безусловно, зависит не от старых институтов, а от нового фермента.

Практический вывод из сказанного очевиден, если справедливо утверждение, что (как я утверждал) трансформация мира предполагает индивидуальную трансформацию, причем при бурном росте индивидуальных трансформаций решающее значение придается каталитическому влиянию индивидов, которые уже подверглись трансформации или находятся на пути к ней. Всегда существовали мудрецы и взыскующие мудрости. Наше время отличается от прошлых эпох тем, что мы можем овладеть своей ситуацией, сыграть решающую роль в своем развитии, осуществляя внутреннее изменение и вторгаясь в структуру ситуации. Нетрудно представить себе появление групп развития сознания неимущих слоев населения (аналогичных ранее существовавшим группам развития сознания с политической ориентацией), учреждение стипендий для неинтеллектуальных, но глубоко педагогических инициатив, прием на работу местных шаманов, разработку новой психодуховной методологии, поощрение педагогических, терапевтических, наиболее перспективных и крупномасштабных

инициатив по созданию руководств по самоусовершенствованию.

Приближаясь к концу книги, мне хотелось бы прибегнуть к пришедшей к нам из древности метафоре, в которой трансформация человека уподобляется трансформации бабочки. Трансформацию коллектива можно уподобить трансформации макробабочки, каждая клеточка которой символизирует человека, миновавшего стадию личинки (после периода внутренних странствий и инкубации).

Однажды мне довелось услышать, как Уиллис Харман сказал, что метаморфоза бабочки в период ее инкубации на стадии куколки связана не только с распадом старых клеточных структур, но и с созданием центральной структуры на основе «имаджинальных клеток», управляющих формированием организма (проект которого хранится в этих клетках). Появление у бабочки имаджинальных клеток предшествует трансформации тела личинки в крылатое тело взрослой особи. Аналогичным образом можно представить себе инициаторов индивидуальной трансформации в виде «имаджинальных клеток», которые будут выполнять функцию трансформативного элемента в процессе превращение нашего личиночного (патриархального) общества в Царство Трех.

Возможно, кому-то покажется странным, что писать послесловие к настоящей книге приходится экономисту. Для этого у меня есть достаточно оснований и знаний, и тем не менее, ответственность за предложение написать настоящее послесловие лежит на Клаудио Наранхо.

Случилось так, что, утрачивая с годами уверенность, я постепенно приобрел понимание некоторых вещей в форме некоего интеллектуального проекта, который отчасти оправдывает то, что останется после моей жизни. Я хотел бы остановиться на проблемах, на которые проливает свет настоящая книга: 1) наш язык и 2) реализация потребности в свободе.

Как существа, пользующиеся сложным языком, мы знаем, каким образом можно описать, а нередко и объяснить явления, события и процессы. С помощью языка мы накопили и упорядочили совокупность наших знаний. На пути развития, которое получило ускорение благодаря научной революции (Бекон, Декарт, Галилей, Ньютон), мы увековечили одну ошибку, которая, как мне кажется, становится в наши дни очевидной. Мы исходили из формулы описание + объяснение = понимание. Однако в действительности понимание представляет собой нечто иное. Описание и объяснение имеют непосредственное отношение к знанию (и эрудиции), соответствующему сфере науки. Понимание же проистекает преимущественно из опыта озарения, которое соответствует сфере мудрости.