Фома Кемпийский - О подражании Христу

Природе противно умерщвление; не хочет она быть в стеснении и под властью, ни в подчинении ни в добровольной покорности; а благодать старается об умерщвлении себя самого, противится чувственности, ищет подчиненности, желает покоряться, и не хочет пользоваться собственною свободой; любит быть под властью и ни над кем не хочет властвовать, но всегда под волею Божией жить, стоять и пребывать хочет: и ради Бога готова смиренно преклониться пред всяким созданием в людях.

Природа живет себе на пользу и рассчитывает, какая от чего будет выгода; а благодать не на то смотрит, что себе полезно и выгодно, а всего больше печется о том, что всем может быть на пользу.

Природа охотно принимает себе честь и уважение; а благодать верно относит к Богу всякую честь и славу.

Природа страшится посрамления и презрения: благодать же радуется о имени Иисуса бесчестие придти (Деян.5:41).

Природа любит отдых и телесный покой; благодать же не может быть в праздности, но принимает труд с радостью.

Природа ищет любопытного и красивого, отвращается от низкого и грубого; а благодать довольна простым и смиренным, грубого не презирает, и не стыдится ходить в ветхой одежде.

Природа заботится о временном, радуется о земном приобретении, печалится об убытке, раздражается от легкого слова обиды. Но благодать помышляет о вечном, не прилепляется ко временному, не смущается от вещественной потери и не огорчается от самых жестоких речей, ибо сокровище свое и радость полагает на небеса, где ничего нет гибнущего.

Природа жадна и охотнее принимает, нежели дает, любит собственное и свое особенное. А благодать благодетельна и общительна, избегает особенного; довольствуется малым и блаженнее почитает давать, нежели принимать.

Природа склоняет к тварям, к своей плоти, к суете, к рассеянию; благодать же влечет к Богу и к добродетелям, отрекается от тварей, бежит от мира, ненавидит плотские желания, не пускается на вольное брожение, стыдится показываться в народе.

Природа любит всякое внешнее утешение, в чем есть наслаждение чувству: благодать же в едином Боге ищет себе утешение и хочет наслаждаться верховным благом превыше всего видимого.

Природа во всем действует для прибытка и для собственной выгоды, ничего не может делать даром, но за всякое доброе дело надеется получить либо равное, либо лучшее, либо благоволение, и всякому делу и дару, и всякому слову желает придать как можно более цены. Благодать же не ищет ничего временного, и не требует другой награды в воздаяние, кроме единого Бога; а на временную нужду себе только того желает, что может послужить для приобретения благ вечных.

Природа радуется о множестве друзей и ближних, славится знатностью места и рождения, угождает сильным, ублажает богатых, восхваляет себе подобных. А благодать и врагов любит, но не превозносится во множестве друзей, не почитает за великое ни места, ни рождения, разве где есть умножение добродетели; больше к бедному благоволит, нежели к богатому, больше с невинным, нежели с сильным имеет сочувствие, сорадуется с правдивым, а не со льстивым, и добрым всегда проповедует ревновать даров совершеннейших и Сыну Божию уподобиться в добродетелях.

Природа тотчас начинает роптать в нужде и в стеснениях: благодать переносит скудость в неизменном терпении.

Природа все от себя отражает, за себя спорит, себя оправдывает. Благодать же все возводит к Богу, от Него же все по началу исходит; ничего доброго себе не приписывает, о себе не имеет надменной мысли; не спорит, и своего мнения не предпочитает чужим мнениям, но во всяком чувстве и разумении покоряет себя Мудрости Вечной и Божественному испытанию.

Природа жаждет знать тайны и слышать новости, хочет являться в мире и многое испытывать чувствами; желает быть в известности и делать дела всем на похвалу и на удивление. А благодать не любопытствует и не заботится о новостях; ибо все таковое происходит от ветхого тления, и ничего нет нового и прочного на земле. Учит она укрощать чувства, избегать суетной угодливости и тщеславия, смиренно скрывать и то, что достойно похвалы и удивления и во всякой вещи и во всяком знании искать плода на пользу и хвалы и славы Божией. Не хочет себе и ничему своему проповедования, но того желает, да благословится во всех дарах Своих Бог, Кто всем щедро дает по единой Своей благости.

И эта благодать есть свет превыше естества и особенный дар Божий, — истинная печать избранных и залог вечного спасения. Она возводит человека от любви к земному в любовь к небесному, и из плотского творит его духовным. Посему чем больше угнетается и связывается природа, тем обильнее благодать изливается; и внутренний человек с каждым днем новыми посещениями преобразуется по образу Божию.

Господи Боже мой, Создавший меня по образу Твоему и подобию, Ты Сам явил мне величие благодати Твоей, и от Тебя познал я, как нужна она для спасения. Удели мне от благодати сей, чтобы победил я скверную свою природу, влекущую меня ко греху и погибели. Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного (Рим.7:23), в послушание чувственности во всем. Не могу я противиться страстям ее, если не придет мне в помощь святейшая благодать Твоя, разлившись в сердце горячим потоком.

Нужна благодать Твоя, и многая благодать, чтобы победить природу, склонную от юности моей всегда к злу; ибо пала она в первом человеке Адаме и повредилась грехом, и во всех людей вошла казнь того повреждения; так что первая природа, благо и право Тобою созданная, приняла уже весь порок и всю немощь поврежденной природы, и все ее движение, когда она сама на свою волю оставлена, влекут ее ко злу и вниз погружают. И малая сила, какая осталась в ней, лежит точно искра в пепле таящаяся. Таков-то по природе наш разум, объятый великим мраком, и есть еще в нем различение добра от зла и лжи от истины; хотя и нет в нем силы исполнить все то, что одобряет, и не обладает он полным светом истины и целостью здравого ощущения.

Отсюда происходит, Боже мой, что наслаждаюсь я законом Твоим по внутреннему человеку, зная, что заповедь Твоя добра и праведна и свята, и что надо убегать всякого зла и всякого греха. Но плотью служу закону греха, повинуясь не столько разуму, сколько чувственности. Оттого желание добра есть во мне, но чтобы сделать его, того не нахожу (Рим.718). Оттого часто полагаю много благих намерений, но нет благодати в помощь немощи моей, и от легкого препятствия отстаю и прихожу в бессилие. Оттого случается, что и познал я путь совершенства и довольно ясно вижу, что мне следует делать; но, поникнув под бременем повреждения своего, не возвышаюсь к совершенству.