Евгений Головин - Веселая наука. Протоколы совещаний

Мы ловим неуловимое пространство воображаемой геометрической сетью, «исправляя и улучшая» наше восприятие. Ученые не доверяют ни глазам, ни ушам своим, но весьма довольны микроскопом и телескопом, поскольку инструменты эти растворяют индивидуальные зрительные особенности в стерильной и «объективной» одинаковости. Так же точно окружности и прямые линии ректифицируют неточности прихотливого разнообразия мира, отраженного в синих, черных или зеленых глазах.

Четко означенные единицы измерения — основа социума, прежде всего, буржуазного социума. Посему необходимо резко отграничить пространство нации, клана, руппы от пространства индивидуального. В последнем «объективных законов» не бывает. Известно: прямая — кратчайшее расстояние меж двумя точками. Это хорошо поймет игрок на биллиарде, а бабочка совсем не поймет. От вилки голодного до куска мяса расстояние «более кратчайшее», нежели от вилки сытого. Геометрия хороша для человека гипотетически-объективного, которого трудно получить даже извлечением средне-человечески-арифметического.

Восприятие времени и пространства зависит от индивидуальных особенностей.

Человеческая композиция: четыре физических и четыре субтильных элемента. Земля, вода, воздух, огонь понимаются в данном случае и как субстанции, и как модусы. Patris и matrices Парацельса, tanmatras и bhutas индусской системы «санкхья». Физические элементы образуют материальное тело, субтильные — тело души или «охему». Здесь возможна стагнация, возможна динамичная диффузия. Когда рассуждают о приоритете материальных, эмоциональных или духовных интересов, имеют в виду диспозицию субтильных и физических элементов. Устойчивость и гармония данной диспозиции суть «логос» или «бог живого человека», индивидуальная ось «личного мифа» в центре жизненных принципов и ориентаций. Ее близость к религии расы, нации, группы определяет меру социальности, этический и научный горизонт, взгляды на географию и астрономию.

Монотеизм, к примеру, признает привилегированное положение Полярной звезды и Северного полюса, ибо они обозначают уровни эманаций единого Бога.

Религиозная парадигма определяет как иерархию в человеческой композиции, так и государственное устройство. Монотеизм — монархизм. Король — единый полюс, далее сословная иерархия. На периферии четвертого сословия — деклассированные сборища, люмпены, мизерабли, хаос. Творец трансцендентен. Полярная звезда практически трансцендентна. Северный полюс недоступен или трудно доступен.

Иудео-христианская точка зрения: современный мир дрейфует к югу, погружается в зюйд.

Политеизм, понимающий землю как живой организм в живом космосе, географии в нашем смысле не создал. Стоики, пифагорейцы, неоплатоники в стремлении к единству и, следовательно, к той или иной системе координат, постулировали некоторые географические понятия. Впоследствии арабские ученые объединили небесное средоточие и Полярную звезду, земное средоточие и Северный полюс. И поскольку карты составлялись согласно религиозной системе соответствий, в географии доминировали два направления, основанные на признании либо непризнании смерти как второго экзистенциального полюса.

В своем «Путеводителе справедливости» рабби Иосиф Каро (XVI в.) изложил соображения каббалистов на сей счет. География земного рая: на севере — древо жизни и творение Адама, на юге — древо познания добра и зла и двойная женская ипостась — Ева-Лилит. Палестина вытянута точно по вертикали север-юг; Иордан, река жизни, берет начало в снегах горы Гермон и впадает в Мертвое море. Данная вертикаль доходит до Южного Креста, «вселенской Голгофы», согласно христианам. Таким образом, земной мир после «экватора Евы» стягивается к южному полюсу — царству Лилит.

Библейский дуализм надолго определил европейский географический принцип. В самом деле: сороковой градус северной широты и северней: Мадрид, Греция, расцвет цивилизации; сороковой градус южной широты и южней: практически ничего, далее необозримый океан. От севера к югу: жизнь — смерть, дух — материя, добро — зло. Действительно, моральный климат за экватором оставляет желать лучшего. Мореплаватель Авель Тасман писал в середине семнадцатого века: «Южные земли — антиподы во всех смыслах: что у нас предосудительно, здесь похвально, что у нас преступление, здесь высшая добродетель. На островах Южного океана процветают людоедство, разврат, колдовство, предательство, коварство, культы чудовищно жестоких богов и богинь». Церковные конгрегации после знакомства с отчетами гуманистов-миссионеров перестали настаивать на распространении слова Божьего в тропиках. С конца семнадцатого века миссионеры действовали самостоятельно, либо в интересах торговых компаний. Негативная реакция на работорговлю вызывалась не столько человеколюбием, сколько страхом. Знаменитый теолог Пьер Бейль писал: «Заселять Новый Свет неграми — этими детьми антихриста, значит готовить пришествие самого их прародителя». Эти слова имеют определенное основание: африканские негры, соблюдая внешнюю христианскую обрядовость, моментально распространили на островах Карибского моря и в южных американских штатах кровавые культы своей родины.

«Чем дальше к северу, тем ближе к источнику жизни», — писал английский мореплаватель Джон Девис (XVI в.). Барон Людвиг фон Гольдберг, очень своеобразный географ (XVIII в.), в книге «Северная Индия» (1765 г.) высказался следующим образом: «Средоточие жизни парадоксально, любые системы здесь бесполезны. Путешественник замерзает в лютом холоде арктических льдов. Замерзает и… просыпается в сапфировых долинах Северной Индии — Гипербореи. На берегу прозрачного, словно хрусталь, океана люди строят корабли для плаванья в Гелиодею — сказочный материк Солнца».

Важный момент альтернативной географии: фон Гольдберг видимо полагает, что Гипербореи достигает «охема» (тело души) после гибели физического тела. Однако от Торфина Карлсона до Мак Клинтока считалось вполне вероятным добраться до сказочного Винланда викингов, за который ошибочно принимали берега северной Канады, так сказать, в привычном виде. Когда и где родилась легенда о феерических странах за гранью полярных льдов, определить весьма непросто. Эта легенда волновала воображение вплоть до двадцатого столетия. В «Путешествии капитана Гаттераса» Жюля Верна, одержимый полюсом герой и его спутники потрясены неистовой жизнью «свободного моря» восьмидесятых широт: «Какая красота, какое разнообразие, какая неистощимая производительность природы! Как удивительно было видеть все это так близко от полюса!» И далее: «Мириады черных, белых, желтых, радужных птиц совершенно затмили небо и осветили море сиянием крыльев».