Марселен Дефурно - Повседневная жизнь Испании Золотого века

Важные здания, как правило, ничем не отличались от обычных. Как и более скромные дома, они строились из самана или кирпича, и лишь каменный фасад отличал богатые дома зажиточных горожан или знатных сеньоров. Окошки были маленькие, часто даже без стекол (их заменяла промасленная бумага, пропускавшая очень мало света), но почти всегда были оборудованы железными решетками, служившими не столько для украшения, сколько для обеспечения безопасности: люди опасались как предприимчивых кавалеров, так и ночных бродяг. Цены на дома и плата за наем оставались очень высокими, свидетельствуя о «жилищном кризисе», который в то время переживала столица.

Появление в городе королевского двора принесло и некоторые улучшения. Самым замечательным из них было строительство при Филиппе III площади Плаза Майор , обширность и великолепие которой не только являлись предметом гордости мадридцев, но и восхищали иностранцев. Площадь имела прямоугольную форму и была окружена пятиэтажными домами, самыми высокими зданиями в Мадриде, архитектура которых удачно сочетала камень и кирпич. Первый этаж этих зданий был построен на крытых галереях, в которых располагались лавки или лотки уличных торговцев. Линия верхних этажей была подчеркнута рядом кованых балконов, которые представляли собой трибуны, откуда король, придворные и знатные особы могли наблюдать за тем, как разворачиваются зрелища и празднества: здесь проходили корриды, турниры и аутодафе, для которых площадь стала обычным местом проведения. Недалеко от площади с 1629 по 1643 год было сооружено здание, которое по своему контрасту между красотой архитектуры и своим назначением удивляло всех посетителей столицы. «Это массивное здание, длинное и широкое, — пишет Брюнель, — с тщательно зарешеченными окнами. Решетки служат как для украшения, так и для обеспечения безопасности; действительно, помимо того, что они имеют мелкие ячейки и намного обширнее монастырских, они покрыты позолотой и выполнены весьма искусно — настолько искусно, что не стоит удивляться тому, что я, впервые увидев это здание, решил, что оно принадлежит какому-нибудь испанскому гранду». На самом же деле оно лишь иногда — и то на время — являлось резиденцией некоторых грандов, поскольку речь идет о «дворянской тюрьме». {70} 70 Brunel, chap. V, p. 141.

Большая улица ( Calle Mayor ) представляла собой главную артерию города и вела от королевского дворца Алькасар к площади, которая носила имя старинных ворот Пуэрто дель Соль. Так же, как и Плаза Майор, вдоль одного из фасадов которой она проходит, обрамленная высокими домами, эта улица, минуя площадь Пуэрто дель Соль, переходит в Оливковую улицу (Olivos), совершенно иного вида: пригород, который она пересекает, расположен на границах старого города. Там было построено множество монастырей и церквей, огромные сады которых создают в этом квартале полудеревенскую атмосферу. Поэтому представители аристократии строили здесь свои богатые дома, тянувшиеся вплоть до самого Прадо — поля, на котором в XVI веке устроили место для прогулок, украшенное многочисленными фонтанами.

Другие значительные улицы, которые от Плаза Майор или Пуэрто дель Соль расходились лучами к границам города, обычно были достаточно широкими и вполне выдерживали сравнение с известными улицами других европейских столиц, оставшихся, как Париж, в своих старинных границах. Если многие иностранные путешественники отмечают этот факт, то не менее единодушны они и в своих наблюдениях относительно грязи на улицах и перекрестках и исходившей от нее почти невыносимой вони. Камиль Боргезе (будущий папа Павел V), посетивший Мадрид в 1594 году, называет причину этого. «Наряду с прочими своими несовершенствами, — пишет он, — дома не имеют „отхожих мест“, поэтому горожане справляют нужду в специальные горшки, которые затем опорожняют на улицу». {71} 71 Diario de Camille Borghèse (Morel Fatio, L’Espagne au XVI е et au XVII e siècle , p. 177). Правда, эта практика регламентировалась: «опорожнение» могло производиться только ночью, когда, как считалось, на улицах никого не было; помимо того, прежде чем выплеснуть содержимое горшка из окна или с балкона, полагалось, дабы предупредить случайного прохожего, крикнуть «Agua va!» (внимание: вода!). Но если судить по сатирическим литературным произведениям того времени, в которых жертвами зловонных сюрпризов становятся запоздалые прохожие или кавалеры, ведущие любовные беседы под окном своих возлюбленных, такие «инциденты» случались нередко. Поэтому придворные алькальды, в обязанность которым вменялось следить за порядком в городе, приняли ограничительные меры: запрещалось выплескивать «воду, нечистоты или что-либо иное» из окон и с балконов, и только дверь, выходящая на улицу, могла служить для этой цели; кроме того, устанавливалось время для опорожнения горшков: после десяти вечера зимой и после одиннадцати — летом. В случае нарушения этого распоряжения предусматривалось наказание — четыре года ссылки для хозяев дома и шесть лет — для слуг, которых к тому же подвергали за это публичной порке. {72} 72 Текст указа см. в: Deleito Piñuela, Sólo Madrid es Corte , p. 128.

Эти ограничения, впрочем, не меняли конечного пункта пищевых и прочих отходов. «Подсчитавшие, сколько нечистот выбрасывалось на улицу, говорили, что улицы ежедневно „ароматизировались“ более чем ста тысячью фунтов экскрементов…» — писал Брюнель. Зимние дожди превращали все это в тошнотворную грязь; летом солнце и засуха обращали эту грязь в пыль, поэтому родилась поговорка, что «извергнутое зимой поглощается летом». {73} 73 García Mercadal. Viajes … I, p. 142.

Однако природа сама дала средство против этого. Уже упомянутый Камиль Боргезе писал по поводу вони в Мадриде, что «в этих краях в изобилии произрастают благоуханные растения, без чего невозможно было бы здесь жить». Но самым лучшим противоядием являлся сам мадридский воздух. «Воздух настолько живительный и свежий, — утверждал Берто, — что он моментально все поглощает, обладая таким же иссушающим и едким свойством, как известь, съедающая тела прежде, чем они начнут издавать гнилостный запах. Действительно, мне часто попадались на улицах дохлые собаки и кошки, от которых вовсе не пахло, и не только потому, что этот воздух трудно было испортить, но главным образом из-за быстрого и незаметного разложения всех элементов, что снимало саму причину его порчи». К тому же жители Мадрида считали, и это мнение поддерживалось врачами еще в XVIII веке, что воздух города был настолько живительным, легким и свежим, что мог бы стать целебным, если бы его сила не была уменьшена зловонными испарениями, которые исходили от улиц столицы.

Однако Мадрид был славен не только воздухом, но также изобилием и качеством имевшейся там воды. Еще во времена господства здесь арабов была построена подземная сеть водопроводов, так что вода подавалась во множество окрестных мест. Новые усовершенствования, которым город обязан королевскому правительству и муниципалитету, позволили добавить к ним воду из других источников, подводившуюся к городским водоемам, число которых увеличилось как для удобства жителей, так и для украшения города. Некоторые из водоемов особенно славились качеством воды, так что кардинал-инфант, брат Филиппа IV, командовавший испанскими войсками во Фландрии, просил присылать ему из Мадрида бурдюки, наполненные водой из того самого родника, который поставлял воду для королевского двора…